Татьяна Ван - Мелодия тумана

Этот замок – привилегия по праву рождения, от которой нельзя отказаться.

© k /ф Багровый Пик

Советую послушать композицию Людовико Эйнауди « Nuvole Bianche ». Это своего рода OST к «Мелодии тумана».

Часть Графства Беркшир, Англия

Лето 1997 года

Туман, как ватное одеяло, окутал Англию и погрузил страну в неуютную тишину и покой. Часы показывали полдень, но жители графства Беркшир уже готовы были отложить все дела и провалиться в крепкий сон. Дождливое лето нагоняло на всех тоску и усталость, от которых вылечить могли только красочные сновидения.

– Эдвард, мне срочно нужно в Лондон, – в комнату к десятилетнему мальчику зашел высокий молодой мужчина скандинавской внешности – с волевым подбородком, длинной шеей, широким лбом и пронзительными, светло-голубыми глазами. На вид ему было не больше тридцати лет и звали его Рональд Феррарс.

Мужчина прошел в помещение, заставленное дорогой и старинной мебелью в стиле ренессанс, сел на край кровати рядом с сыном и погладил его по белой макушке. Мальчик устало зевнул и посмотрел на отца.

– Пап, не уезжай, – попросил Эдвард, откладывая в сторону пластмассовые фигурки лошадок, с которыми играл последние два часа. – Мне страшно одному оставаться в замке.

– Эдвард Рональд Феррарс, тебе уже полных десять лет, будь мужчиной. Я в твоем возрасте очень часто оставался один и ничего не боялся. Тем более ты будешь с нашей экономкой – Мэри. Вы поиграете, почитаете книги. Ну, ты чего раскис?

– Не хочу! – загнусил мальчик. – Мне все равно страшно! Та девушка опять ко мне приходит.

Тяжело вздохнув, Рональд погладил сына по худощавому плечу и посмотрел на часы, которые висели над просторной кроватью. Тонкие позолоченные стрелки показывали первый час. В Лондоне Рональда ждали к четырем.

– Эд, не бойся ее. Девушка не причинит тебе боли.

– Нет, папа, я ее боюсь!

Лазурные глаза мальчика распахнулись от ужаса и налились слезами. Со стороны казалось, что начал таять вековой лед.

– Она ведь не страшная, – ласково протянул отец в надежде успокоить перепуганного сына. – Я в детстве даже играл с ней. Твой дед и прадед – тоже. Мы все находили в ней своего друга.

– А я не хочу! – пискляво крикнул Эдвард – Я не хочу ее видеть! Не хочу! Не хочу! Не хочу!

Звон мальчишеского голоса заставил дребезжать все хрупкие предметы в его комнате – трельяжное зеркало, мелкие безделушки, коллекцию фарфоровых игрушек, которые Рональд привез из Германии в прошлом году. Казалось, даже высокие продолговатые окна заходили ходуном. Терпению Феррарса пришел конец.

– Прекрати! – рявкнул Рональд и встал с кровати, на которой визжал и извивался его сын.

– Это твой замок! Он будет принадлежать тебе после моей смерти! Не забывай, ты наследник всего, что здесь находится. Тебе некуда деваться!

– Нет! – вновь опроверг мысли отца Эдвард. – Я никогда не буду здесь жить! Ни за что!

– Ты уже здесь живешь, – процедив сквозь зубы, напомнил Рональд. Его лицо стало покрываться красными пятнами, руки то и дело сжимались в кулаки, а ноздри раздувались от гнева. Рональд больше не кричал, но весь его вид говорил только об одном – мужчина взбешен. Казалось, даже его грудная клетка из-за глубокого и частого дыхания увеличилась в несколько раз.

– Помни, Эдвард, ты – мой сын. Ты – наследник всего, что я имею. И тебе некуда идти. Ты будешь жить в замке Беркшир со мной и с ней!

– Я тебя не просил об этом. Я не просил тебя привозить меня сюда. Я вообще не просил тебя быть моим отцом! – выкрикнул Эдвард и отвернулся от отца.

Бросив на мальчишку грозный взгляд, Рональд вышел из его комнаты и с грохотом захлопнул за собой высокую, деревянную дверь.

Рональд шагал по длинному коридору и делал вид, что не слышит, как надрывается в истерическом вопле его десятилетний сын. Феррарсу надоели эти ежедневные концерты – он твердо решил перестать обращать на них внимание, надеясь, что таким образом воспитает из сына сильного мужчину, который больше не будет распускать сопли и наконец примет свою судьбу.

Рональд сидел в столовой за большим, квадратным столом и потирал ладони друг об дружку. Время от времени он ковырял на них кожу, но, казалось, совсем этого не замечал. Его действия были неосознанными и рефлекторными. Даже тиканье часов не отвлекало внимание задумчивого мужчины.

Когда в помещение зашла экономка, Рональд не сразу заметил ее. Только когда услышал позвякивание сервиза – Мэри принесла обед, – дернулся всем телом и вернулся из своих мыслей в реальный мир.

– Мэри, сегодня я не буду обедать. Сделай мне травяной чай. Голова болит, сил нет.

– Как же так? Впереди долгая дорога до Лондона. Когда же Вы пообедаете? – удивленно воскликнула женщина. Она уже поставила на стол жаркое и хлеб.

– Я недавно пил кофе, не успел проголодаться.

– Хорошо, как пожелаете, – вздохнула экономка и вернула обед на посеребренный поднос. – Жалко, еда очень вкусная.

На это Рональд ничего не ответил. Прижав правый локоть к столу, он запустил худые пальцы рук в свои блондинистые волосы и тяжело вздохнул.

– Мне нужно вести себя с Эдвардом строже, тогда он перестанет плакать и примет все, что положено ему по наследству, – вслух размышлял Рональд, наблюдая, как Мэри наливает ему травяной чай в фарфоровую чашку, обрамленную позолоченным рисунком.

Мэри, не ожидая, что хозяин начнет делиться с ней своими делами, замялась. Она стала главной экономкой только несколько месяцев назад и еще не привыкла разговаривать с Феррарсом на темы, которые не касались хозяйства. Хотя знала от прошлой домовладелицы, что Рональд не делил людей на классы и общался со всеми на равных. Мог даже совета попросить, если посчитал бы это уместным.

– Да, наверно, – подтвердила Мэри и пододвинула чашку с чаем Рональду.

– А что ты думаешь по этому поводу? Ты ведь женщина, мать. Как ты воспитывала своих детей?

– Как и все. Я просто их очень любила, – мягко улыбнулась Мэри. Она была среднего возраста – не больше сорока пяти лет. Хотя у висков прослеживались первые признаки старения – белые пряди волос. – Моему первому сыну двадцать пять лет, он успешный семьянин, работал на ферме у Вашего отца, сейчас перебрался в Лондон. Дочке всего пятнадцать. Она у меня красавица и умница. Мне сложно сказать, почему они такие. Наверно, на то воля Божия.

Рональд вздохнул и отпил немного чая.

– Я не знаю, как воспитывать сына. Мы переехали в замок два года назад, сразу после смерти отца, и все эти пять лет Эдвард только и делает, что хочет удрать отсюда куда подальше. Я устал, Мэри, я очень устал.