Александр Чех - Русский плен. Невыдуманные истории

К квартире H. возвращаюсь на лифте. Тем временем М. нашла соседа и поговорила с ним, вызнав пару этажей, где работы идут; правда, оба ниже – но что ещё делать? М. закрывает квартиру, и мы быстро спускаемся, стучась на первом из названных во все двери поочерёдно. Никого.

Спускаемся, она на лифте, я по лестнице – и с балкона вижу свет в окне; сообразить, в какой он квартире, нетрудно, так что мы стучимся туда, где люди заведомо есть. Одиннадцатый час вечера, и кто-то неохотно откликается из-за двери.

– Откройте, пожалуйста! – просит М., а я думаю, что женский голос в такой ситуации лучше, чем мужской.

Открывает мужчина в трусах. За его спиной в конце отделанного начерно коридора – женщина в халатике с ребёнком на руках. Мы на два голоса объясняем ситуацию, и он, подумав, говорит, что отделкой как будто занимаются на восьмом и семнадцатом этажах. Едем на восьмой, он рядом – и там история повторяется как во сне, только с парой отличий: квартира отделана не без шика, а ребёнок сидит в колясочке при матери… Семнадцатый выше нашего четырнадцатого, он у меня на большем подозрении, мы едем туда, но сначала я выглядываю на балкон: одно из окон светится!

И дверная ручка в цементной пыли; ну, такое мы видели не раз – может ли быть иначе? Стук, пожалуй, слишком нервный. После второй серии ударов из-за двери раздаётся: «Чего надо?»

– Откройте, пожалуйста, надо поговорить!

– О чём говорить? Что вам надо? Я не открою.

– Мы ваши соседи, дело буквально на минуту! – включается М., а я продолжаю:

– Вам нечего бояться, мы здесь вдвоём с женой!

– Говорите так, что вам надо. Я не открою.

– Послушайте, нам люди с ребёнком открывали, чтобы сказать, что они знают – у нас кое-что пропало…

– Я ничего не знаю… Я не открою.

– Ну что, полицию вызвать?

– Вызывайте…

И на этом голос перестал отвечать.

Тупик.

Такой же дурной, как и сон. М. позвонила хозяйке, та сказала, что уже на подходе: где вы, на каком этаже, у какой квартиры?

– На семнадцатом!

– Звони в полицию, – говорю я М., и она набирает общий номер экстренных служб. С некоторыми уточнениями наш вызов получает резолюцию: «Ожидайте…»

А я слышу за дверью сип перетаскиваемой волоком тяжести. Вот как!

– Сгоняй за соседом, – прошу я, – пусть хоть свидетель будет!

М. убегает, а я от чистой безысходности оглядываю площадку: щиток электроснабжения открыт! Я подскакиваю и отключаю свет сначала во всех квартирах на этаже (всё равно никого больше нет), а, немного подумав, в одной осаждённой. Как выяснилось позже, это была хорошая идея; жаль, перекрыть воду возможности не представилось…

Поднимаются М. с соседом. Он вступает в переговоры с тем же успехом: за дверью снова раздаётся звук переволакиваемого груза.

– Похоже, он пересыпает вашу штукатурку в свои мешки. Упаковочки в окно – и кому вы что докажете? – говорит сосед нам вполголоса.

– Хоть бы полными не выкинул, – вторит М. – У подъезда внизу наша машина стоит…

Вскоре появляется хозяйка; Н. уже позвонила дежурному жилищного участка, чтобы узнать, чья это квартира, но в ответ услышала опасение, что вор ссыплет похищенное в унитаз и в итоге зацементирует канализационную трубу. Сосед уходит, приняв наши благодарности, а Н. высказывает уже мелькавшую мысль: ведёрко с пропиткой, самое дорогое из купленного, у неё, а всё остальное, в конце концов – это двадцать пять баксов. Можно завтра съездить повторно.

Конечно, ею движет вежливость: неизвестно, сколько ждать полиции. Нами – досада и жажда возмездия. Да и как отступиться от своего при уверенности, что похититель за дверью! А чтоб отыскать эту дверь, надо было полчаса бегать по этажам! Вдобавок, и путь к отступлению отрезан: представители закона уже едут. Если едут…

Наряд приехал на удивление быстро, хотя удивляться стоило другому: сотрудники оказались автоинспекторами. Найти нас в здании не проще, чем дорогу к нему. М. решительно идёт их встречать (ведь Н. не в курсе дела!), а мы остаёмся караулить. Наконец люди в форме на семнадцатом этаже, мы излагаем старшему ситуацию, а он, слыша шум волока, распоряжается включить в квартире свет и стучит в дверь куда спокойнее нас: «Откройте, полиция!»

Сип мешка по полу прекращается. Офицер стучит посильнéе: «Полиция!»

Видимо, новый голос вместе со вдруг загоревшимися лампами возымели действие: дверь с небольшой паузой открывается. Сотрудники угрозыска всё поняли бы сразу; наверное, и инспекторам ГИБДД картина ясна. Мне достаточно было поймать взгляд затравленного шакала. Но надо же что-то инкриминировать этому малому в рабочей одежде!

– Можно войти? – осведомляется инспектор.

– Входите, – отвечает тот.

С момента, когда мы начали барабанить в дверь, прошло больше часа. Больше часа шакал знал, что его обложили. Правда, он даёт разные ответы на вопрос, почему не открывал сразу и отказывался отпирать нам: то он спал, то он работал – а свежий раствор действительно стоит в жестяном бочонке – и это за полночь! При отключенном электричестве! Тем не менее, обнаружить похищенное с ходу мне не удаётся… Кружа по квартире, загромождённой множеством мешков со штукатуркой и стяжкой, я нахожу всё что угодно, но только не означенное у Н. в чеке.

Опять тупик!

Услышав от работничка издевательское: «Вы ещё на балконе не искали!», я начинаю повторно перерывать кучу пустых мешков из-под строительных смесей, где и обнаруживаю наши упаковки опустошёнными, свёрнутыми и всунутыми в чужую…

– Ну и на кой тебе это понадобилось? – угрожающе говорю я, приближаясь к шакалу. Старший из инспекторов предлагает мне вести себя поспокойнее и оставить их с похитителем наедине…

В сущности, этим интрига исчерпана. Остальное можно изложить вкратце. Предложение разойтись миром с компенсацией материального ущерба в две тысячи. «Нет, – отрезаю я, желая нанести виновнику ущерб моральный не менее понесённого нами, и заявляю заведомо неприемлемую сумму. – Десять!» Поездка в дежурную часть и написание заявления при изрядно пострадавшей способности кратко и ясно изложить происшествие по порядку. «Вы третий раз меняете показания!» – неприязненно говорит оформляющий заявление капитан полиции по поводу какого-то обстоятельства; ничего удивительного: идёт третий час ночи. Повторная поездка на место действия – Н. не уверена, что заперла квартиру. Неоднократные обсуждения того, чтó за странный тип попался: сперва вызвал грузовой лифт – зачем? Упёр мешки – на что они ему? Не затаился – вдобавок начал отвечать через закрытую дверь! Потуши он свет или просто молчи – что бы мы тогда могли сделать? У него было столько времени и вариантов замести следы – но он позволил мне обнаружить улики! И мы хороши: что стоило при разгрузке заблокировать двери лифта, как внизу?