Владимир Свердлов - Короткие новеллы

Корректор Галина Андреева

© Владимир Свердлов, 2020

ISBN 978-5-4498-1150-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я вырос в семье учёных-химиков. Поэтому естественным образом многие разговоры, которые я слышал за семейным столом и в гостях, крутились вокруг событий и людей тогдашней науки. Молодость моих родителей пришлась на шестидесятые годы – оттепель, поэты, собирающие толпы на площадях, барды, поющие в институтских аудиториях… Это было, без сомнения, время ярких личностей. У каждой эпохи свои герои.

Истории, которые я слышал, помноженные на талант рассказчиков, подкупали своей простотой, трогательностью и в то же время давали своеобразный срез того времени и тех людей. Я пытался сподвигнуть рассказчиков к написанию мемуаров, но они только отмахивались – кому это интересно?

Сейчас я понимаю, что что-то из услышанного начинаю уже забывать. И поэтому решил записать то, что ещё помню.

Я ни в коем случае не претендую на оригинальность изложения или стиля или на оригинальность самих историй. И вполне допускаю, что что-то похожее, может быть, где-то опубликовано. Я только записываю то, что я помню и как я помню. Некоторые рассказы я слышал не один раз, и, на мой взгляд, с каждым пересказом они теряли в красоте. Я попытался воспроизвести то, как я это запомнил в первый раз.

Я не делаю никаких утверждений, что что-либо из того, что я записал, произошло на самом деле, я не гарантирую точности событий или времени. По этой причине я не указываю никаких имён или лет.

Я просто воспроизвожу по памяти то, что я когда-то слышал из разговоров за столом и что запомнил, потому что это было интересно.

Это как было задумано.

А получилось так, что в процессе работы над этими историями я потихоньку начал добавлять что-то уже из своей, а потом уже и не только своей жизни, и в результате получилось то, что получилось.

Не судите строго.

Спасибо.

Плавленый сырок «Дружба», несомненно, был одним из высших достижений советского государства. Кто-то скажет – балет, кто-то – ракеты, кто-то – мирный атом, но плавленый сырок «Дружба», без всякого сомнения, лучше. Была ещё финская «Виола», но, во-первых, далеко не всегда, а во-вторых… что, вы думаете, выберет голодный аспирант, чтобы поддержать свои угасающие силы в поздний час в ночном магазине, которые только стали открываться в начале перестройки, когда обнаружит, что хлеб с вареньем, заботливо оставленный старшим товарищем в своём кабинете, уже закончился?

Плавленый сырок «Дружба» на ломтях белого хлеба, толсто и криво нарезанных тупым ножом… Кто не пил глубокой ночью чай в лаборатории за столом, заваленным журналами с экспериментальными данными, пока идёт реакция, поставленная как раз в десятом часу вечера, и ты ждёшь, когда сможешь зарядить рентгеновскую кассету и положить её на остаток ночи на минус семьдесят Цельсия для того, чтобы утром с нетерпением проявлять плёнку и по засвеченным радиоактивным излучением тёмным полосам пытаться читать суть вещей, тот многого не узнал в этой жизни. А если к тому же к звуку закипающего чайника прислушивается из соседней комнаты лаборанточка – ведьмочка с раскосыми глазами, сидящая у самописца с фракциями… Но я отвлёкся.

История, которую я собираюсь рассказать, случилась гораздо раньше. В те времена, когда выезд за границу был событием государственного масштаба и составы научных делегаций на международные конференции тщательно согласовывались во многих местах.

Делегация советских учёных приехала и заселилась в гостиницу поздно вечером. А утром, перед началом заседаний, был завтрак. А в меню на завтраке… Кофе. Фрукты. Круассаны. Сыры. Надо сказать, что в составе делегации были не только маститые академики, но и молодые научные сотрудники, только недавно из аспирантуры. А аспирант – он надолго аспирант.

И вот уважаемый академик наблюдает, как недавний аспирант за неимением белого хлеба берёт круассан и щедрыми движениями намазывает на него мягкий сыр, попутно счищая с его поверхности какой-то белый слой…

Позор государства перед лицом иностранных коллег!

Академик подходит к бунтарю и тихо, чтобы больше никто не слышал, шипит:

– Молодой человек! Вы что делаете? Вы знаете, как едят сыры? Вы вообще когда-нибудь ели сыры?

Молодой человек оказался не из тех, кто долго думает, как и кому ответить, и слова особенно не выбирал:

– Конечно. Плавленый сырок «Дружба».

Вот я и говорю, что плавленый сырок «Дружба» достойно представлял государство на самых разных уровнях.

А маститый академик на долгие годы стал заклятым «другом» недавнего аспиранта.

– Ты знаешь, что Хрущёв был большим, как сейчас бы сказали, «инноватором»? Он догонял, перегонял, занимался сельским хозяйством и проводил всякие кампании по борьбе за или против. И как-то боролся он с приписками, указывая во всех речах, что не на бумаге надо дела делать, а на деле. А в это время его дочь училась в университете. Это сейчас без справочника не разберёшь, какой университет, а тогда университет в Москве был один. Московский государственный. А в университете есть химический факультет – химфак. Вот там и училась дочь Хрущёва.

И решил бывший рабфаковец и секретарь парткома промакадемии Никита Сергеевич своими глазами посмотреть, чем там, на химфаке, занимаются всякие профессора да доценты.

Химфак – большое здание. Длинные коридоры, портреты профессоров прошлых времён, библиотека, лаборатории, вытяжные шкафы, химическая посуда. Везде Никита Сергеевич ходит, слушает объяснения, смотрит, всё ему интересно. И заходит он в лабораторию, где занимаются хроматографией. А хроматография, как ты знаешь, бывает разная. В те времена активно использовали хроматографию на бумаге. Отличное новое оборудование, зарубежная бумага – гордость лаборатории, гордость факультета. И показывают Никите Сергеевичу, как идёт разделение фракций, профессор увлечённо рассказывает – размеры, заряды, липофильность, гидрофильность, капиллярные силы, пептидные карты… На проявленной бумаге – разноцветные пятна. Мечта химика! Красота!

Но факультет большой, лабораторий много, а человек слаб. Пора Никите Сергеевичу уезжать. Но перед этим надо выступить перед трудящимися.

И вот собрание в актовом зале. Никита Сергеевич на трибуне. Смотрит в бумажку.

– И ещё мне здесь показали, как вы занимаетесь хр… хроматографией на бумаге. Не на бумаге надо заниматься хроматографией, товарищи, а на деле!

И, кстати, вскоре после этого бумажная хроматография вытеснилась хроматографией в тонком слое. Ты думаешь – совпадение?