Владимир Сенчихин - Первое правило дуэли

Тот сконфузился, на такой щедрый улов не рассчитывал. Демонстративно обиделся, изобразив глубочайшее презрение к ничтожным бумажкам.

– Берите, берите, – проговорила девушка. – К родителям погостить приедете, вернете. Или пришлете. Я свой адрес оставлю.

Она торопливо извлекла из сумочки шариковую ручку и блокнот. Почерк безупречный, буковка к буковке, будто занималась на курсах каллиграфии, отметил Сапожников.

– Извините, меня дедушка ждет. Счастливо добраться до Тюмени.

Посмотрев ей вслед, Сапожников грустно уставился на червонцы. Взглянул на листок. Наташа Верочкина. Спрашивается, почему не спросил, где обитает дедушка? Впрочем, что мешает скататься в Москву? В октябре в институте начнутся занятия. Приедет с охапкой цветов, весь из себя офигенный нефтяник, сводит ее в какой-нибудь ресторан. Воображаемая картина внезапно поблекла. Размечтался. Как же есть хочется, кишки вот-вот к хребту прилипнут.

В столовой неприкаянно царили запахи чего-то не вполне съедобного. Заплатив за комплексный обед, Семен подхватил поднос и направился к столику возле окна. Он любил во время приема пищи разглядывать прохожих на улице, встречаясь с любопытными взглядами шествующих мимо девчонок, подмигивать им. Чаще всего, они хихикали и отворачивались, но это его не смущало и не отражалось на аппетите. В бульоне сиротливо плавали две половинки вареного яйца. Сапожников недовольно поморщился: фу ты, ну ты, забыл прихватить столовые приборы. Направился к алюминиевому коробу, в котором лежали вилки и ложки. На подходе нос к носу столкнулся с негром, который обеими руками держал пред собой поднос. Тот накренился, первое совместно со вторым и компотом из сухофруктов переместились на джинсы Сапожникова. Звон посуды, разлетевшейся вдребезги после столкновения с бетоном, и ругательства, которыми разразился Семен, прозвучали одновременно. Он бы изувечил мавра, но подоспевшие на шум работницы общепита обступили его со всех сторон.

– В чем я домой пойду? – гневно вопрошал Сапожников женщин.

Гость из Африки, жалко съежившись, будто ему на плечи взвалили мешок с песком, что-то быстро лопотал. Единственное слово, не требующее перевода, звучало по-французски: «Пардон».

Чем дольше негр извинялся, тем сильнее Сапожникову хотелось заехать ему в ухо. Спрашивается, с какой стати этот худосочный представитель африканского племени заявился в Крым, не удосужившись выучить несколько русских слов? И какого черта оказался в Симферополе? Вспомнив, что в селе Перевальное, недалеко от города, находится танковая часть, где обучают африканских военных, Сапожников присмирел. Да и в медицинском институте, помимо крымчан, учатся и негры, и азиаты. В отличие от советских граждан, за учебу платят валютой.

– Послушайте, – всплеснув руками, воскликнула одна из женщин. – Мы ваши вещички простирнем. Возле плиты мигом высохнут.

– Я в трусах есть буду? – набычился Семен.

– Халат выделим.

Сапожников для приличия поломался. Ехать домой в мокрых штанах ему не хотелось, прохожие невесть что подумают. В подсобке стащил липкие джинсы и рубашку, облачился в белый халат.

– Вылитый хирург, – хихикнула женщина.

Комплимент подействовал. Сапожников, взглянув на труженицу общепита, отметил, что она миловидна. Выходя из подсобки, Семен невольно притормозил возле запотевшего зеркала. В голубовато-белом, ломком от крахмала халате, приберегаемом, вероятно, для проверяющих, он походил на главврача поликлиники. Солидный, знающий себе цену эскулап. Несколько портили вид длинные волосатые ноги и надетые на босу ногу кроссовки.

Подмигнув кассирше, Сапожников направился к столу, на полпути остановился, потрясенный небывалым зрелищем: его обед невозмутимо поглощал все тот же обнаглевший негр. Расправившись с первым, он принялся за второе. У Семена зачесались кулаки, но прикинув, что в белом халате он как бы представляет не только столовское, но и медицинское братство, пружинисто приблизился к недругу, ласково вопросил:

– Кушаем?

Негр, радостно оскалив белоснежные зубы, оживленно задергал головой.

– Вкусно? – умилился Сапожников.

Пришелец из Африки хоть и не понимал, о чем его спрашивает бледнолицый абориген, на всякий случай аппетитно почмокал губами.

Сапожников обошел стол, ухватил парня за шиворот, приподнял и аккуратно понес на улицу. Негр даже не пытался освободиться, лишь беспомощно цеплялся носками штиблет за керамические плитки пола. Перепуганная кассирша молча наблюдала за странным шествием. На улице Сапожников поставил едва не задохнувшегося пленника на асфальт, спокойно заметил: «Здесь тебе не Зимбабве».

Напитать организм жалкими столовскими калориями в этот день Семену так и не удалось. Зайдя в столовую, издалека узрел, что с эфиопом дал маху. Комплекс, купленный Семеном, никуда не делся, остался в неприкосновенности. Сапожников сгоряча выдернул товарища из Африки из-за соседнего столика. Надо бы вернуть. Семен вышел на улицу, однако негра не обнаружил.

– Сапог!

Семен обернулся. Возле троллейбусной остановки стоял Кирыч.

– Сразу не признал, – обрадовался Кирилл, подходя к Сапожникову. – Зачем в больничный халат нарядился?

– Разве я похож на больного? Читать умеешь?

– И что?

– Посмотри, что написано, – указал Сапожников на вывеску. – «Столовая». Где больницу увидел?

– Так и я о том же, – обиделся Кирыч.

– Я здесь работаю, – кивнул Сапожников на стеклянную дверь за спиной. – Между прочим, трудовому кодексу это не противоречит. Имею право в свободное от основной работы время заниматься чем угодно.

– Кончай заливать, – не поверил Кирыч.

– Мне пополам, веришь или нет, – равнодушно произнес Семен. – Ладно, заболтался, меня люди ждут.

Он сделал вид, будто собирается вернуться в столовую.

– Погоди, – вцепился в руку Кирилл. – В натуре здесь вкалываешь?

– Пока не виделись, ты поглупел.

– А кем?

– Сменным администратором.

– Если не врешь, накорми на халяву.

Кирыч расплылся в улыбке, надеясь, что вывел наглого обманщика на чистую воду.

– Легко, – ответил Сапожников, жестом пригласил приятеля в столовую.

Усадив зубоскала за стол, Семен расположился напротив, подперев ладонью подбородок, с материнским участием наблюдал, как приятель с жадностью уплетает обед, купленный за деньги Наташи Верочкиной. Когда Кирыч приступил к компоту, к столику подошла работница общепита, радостно известила:

– Ваши вещи готовы. Можете забрать.

Кирыч поперхнулся компотом, удивленно уставился на Семена.

– Думал, треплешься.

Сапожников осуждающе покачал головой, покровительственно похлопал приятеля по плечу, сказал, что оставляет его, поскольку не может пренебрегать служебными обязанностями. Проследив, куда тот направился, Кирыч впал в прострацию: надо же, пока он в свободное от вахты время валяет дурака, другие бабки заколачивают.