Елена Садовская - Ставропольский писатель. Коллективный сборник. Том 2

Бессмертный полк

Победа! Ликует народ многократно,
Людская река шумна, необъятна,

Волной заполняет пространство вокруг,
И все мы едины – товарищ и друг.

Сплотился отряд, как сжатый кулак,
В висках метроном считает: «так, так»…

Затихли шаги, сменив ликованье,
Настала святая минута молчанья.

Молчите… Но вспомните всех поименно.
Веселых, красивых и окрыленных.

Проливших на землю свою и чужую.
Горячую кровь, навсегда молодую.

Примолкли любимой страны уголки.
В портретах застыли бессмертья полки.

Минута прошла. И качнулись знамена,
Под звуки оркестра идут миллионы!

Идут на Кубани, в Крыму, на Кавказе,
В Москве, Вашингтоне, в Европе и Азии,

В больших городах, хуторах и станицах,
Идет полк бессмертный. не зная границы.
Человечище – ФЕДОР КОНЮХОВ

С неба дождь и град, молний всполохи,
Волны бесятся и встают горой.
На гребне волны Федор Конюхов
В лодке весельной ночью штормовой.

«Шторм я пережил, но досталось нам,
То на верх взлетал, то на сорок ям,
То провалимся, то поднимемся,
То с волной соленой мы обнимемся.

Слава Богу, я жив здоров пока,
И никто тебе не поможет здесь!
Только Бог спасет, да моя рука,
Южный океан, пред тобой я весь!»

Ты не пройденный, не изведанный
Бесконечная степень сложности,
Федор Конюхов делу преданный,
Эталонный он по надежности.

Мореплаватель, ему равных нет,
Вышел он на старт в шестьдесят шесть лет,
В одиночестве на рекорд пошел,
Обогнуть мыс Горн в кругосветку шел.

Сообщает Рамблер нам далее:
Он на полюсе недоступности,
То не Сочи вам, не Италия!
Точка Немо, где нет преступности.

Нет преступности, но есть кладбище
Без венков, крестов… Ничего вообще!
В глубине его здесь покоятся
Корабли, да спутники с орбит сводятся.

«Да поможет Бог!» Он твердит себе,
«Вы молитесь о моей судьбе,
От Зеландии до Австралии
С божьей помощью мы поплаваем!»

По ревущим сороковым,
С их неистовым нравом, широтам,
В лодке Акрос на веслах прошел
Человечище – Конюхов Федор!

Мне ответила мать

Я спросила у мамы: «Как ты выжила с сыном,
Когда в сорок втором немцы взяли село?
Где взяла ты, скажи, и надежду, и силы,
Как жила ты, и как твое сердце смогло?

Проводила на фронт ты мужа и брата,
В ожиданье беды затаилось село…
Зрели груши в садах в том селе не богатом.
И сынок улыбался по-детски светло.

Как не лопнуло сердце твое от бессилья,
От обиды и гнева, от боли и страха за сына?!
Вы могли же погибнуть от пули, насилья,
Без защиты вы, мама, могли просто сгинуть!»

Мне ответила мать, и лицо ее стало, как камень,
И мне это лицо не забыть никогда:
«Я отвечу тебе, это был мой экзамен,
Муж воюет, а сын наш был мал по годам,
Лишь четыре годочка сыночку!
На постой в каждой хате нам назначили немцев,
И врагов приказали кормить. Им служить.
Я – пониже платок и мне некуда деться,

Кровь в висках, как набат: как мне быть, как мне жить…
Немчура по- немецки приказал: -постелить.
Я на лавке стелю, а он жестом кивает
Лечь на лавку с ним рядом.

А мне впору башку ему чем-то разбить!
Я схватила рогач, что стоял у печи, замахнулась.
И увидела страх в его ненавистных глазах!
«Немчура» отступил – может совесть проснулась,

Что и дом не его, и дитя не его, и жена не его!»
Так сказала мне мама про немца того.
«А что кур всех поел, так на то он и враг,
И на хату повесил свой со свастикой флаг.

Но недолго висеть тому флагу пришлось,
В январе сорок третьего все началось!
Немца выбили в городе, в селах и хуторах,
Убегали так быстро, что забыли про флаг!»

Свой закончив рассказ, мать на стул опустилась,
Будто сил и здоровья за минуты лишилась.
У меня по лицу покатилась слеза,
Но сухими остались у мамы глаза.

Я душой ощущаю Вселенной стихи

Я душой ощущаю Вселенной стихи,
Не ищу между строк многоточья.
Мои мысли сейчас первозданно тихИ,
И проблемы разорваны в клочья.

Нет забот, дальних планов, есть только Любовь,
И касанье Любви окрыляет.
Мне в полёте остаться захочется вновь,
Где свободу я жадно вдыхаю.

Зашифрованных образов, рифм фейерверк,
Не нужны ни личины, ни маски
Те, которые носит, порой, человек,
Чтоб другие придать жизни краски.

Чистый лист заполняется множеством фраз,
Возникающих, как дуновенье…
И вопрос задаю себе всякий я раз:
«Кто послал мне тебя, вдохновенье?»