Марина Степнова - #ЖИЗНИГРА

Но сама по себе идея ему понравилась своим вольным отношением к правилам, и Трофим уточнил это предложение:

– Хорошо, пускай все тройки младших карт с козырной тоже будут бурой. – И, чуть поразмыслив, добавил: – Называйте их любыми городами.

Невзирая на нововведения, татарин, значительно подрастеряв энтузиазм, но не без азарта, выбросил в воздух свои карты после очередного восторженного выкрика Трофима:

– Кандагар! Тебе на «р». – В руке Трофима было три девятки с козырной.

– Шайтан, – завопил татарин, обращаясь к Ладынскому, – как он это делает?

– Странные вы рыбаки, – обиженно зашептал грузин, – приехали на рыбалку, природой любоваться, а сами всю дорогу только о женщинах и говорите. А этот спортсмен говорит, что шахматист, а сам в карты играет как черт.

– Вы тоже, как я посмотрю, строители с изюминкой, – не выдержал Трофим, – и ваш строительный инвентарь сорок пятого калибра, наверное, не меньше? А?

– Девять миллиметров, – угрюмо ответил татарин и с силой хлопнул ладонью по шее грузина, добавив коротко: – Ахмок!

Изрядно смятая газетная конструкция снова скатилась на стол. Горец схватил свой головной убор, скомкал его и зашвырнул в угол.

– Дело у нас к вам, – начал татарин.

Рейсовый автобус номер пятьдесят три остановился возле бетонного сооружения, больше напоминающего развалины долговременной огневой точки, чем автобусную остановку. На лобовом стекле транспортного средства виднелся набор табличек на все случаи жизни: «Дети», «Заказной», «Домбрачи». Мощные руки раздвинули неисправные секции складных дверей, и на бетонную площадку соскочил мужчина лет пятидесяти. Он осмотрелся, улыбнулся окружающему пейзажу и широким шагом двинулся по грунтовой дороге, ведущей круто вверх. Мужчина шел уверенно, как человек знакомый с местностью, только изредка останавливался и с интересом рассматривал окрестности. На пологой площадке он перешел на другую строну дороги, которую каждый год в этом месте выкладывали глиняными комьями, но она все равно вымывалась дождями до скальных пород, и к маю снова показывались темные трещины в буром граните, как жабры гигантского кита, на котором растянулся кишлак. Велосипедист, поравнявшийся с мужчиной, остановился и спешился. После обмена приветствиями «салам алейкум – алейкум асалам» велосипедист развернулся и шел рядом с мужчиной, не приставая с расспросами и не сводя с незнакомца глаз. Тем временем мужчина свернул к ближайшему дому. Велосипедист постоял на пригорке и покатился вниз, оставляя за собой дорожку неподвижной пыли.

Мужчина вытер со лба пот белоснежным платком, беззвучно отодвинул калитку, прошел по узкой тропинке недавно политого огорода и остановился у открытого окна, на котором играли солнечные зайчики в тени густого виноградника. Сквозь шепот узбекской речи он узнал голос Марины. «Иккинчи хафтадавомида», – сказал мужской голос из репродуктора. «Мне его подарила Людка где она сейчас кто знает сама уехала или была какая переписка и Серега ее как застрял в том городе так уже рыпаться больше некуда», – говорила Марина сама с собой. «Бухудудда хеч кандай йукингарчилик йокликига гарамай», – перебивал ее голос диктора.

Дальше Марина продолжала без пауз: «Еще и на лампе висит брелок тоже ее подарок в том магазине если б ни они с Надей я бы и не купила себе серый плащ он же половину моей зарплаты тогда стоил я его померила дома а Сашка мину состряпал равнодушную ну и что я все равно его еще лет десять потом носила и кофемолка так и стоит на кухне но теперь я в этот плащ и не помещаюсь надо поменьше хлеба есть ведь варенье же бросила варить хотя удержаться от шоколада все равно не могу скопище болванов с кем-то сошлась это же мы его пятидесятилетие праздновали и Сашка когда баню построил все хотел его позвать как будто посоветоваться а сам похвастаться хотел пижон приехал из командировки в новых джинсах в красных кроссовках все отшучивался что это спецодежда».

– Здравствуй, Марина, – сказал мужчина.

– Я же вам говорила, – ответил женский голос из глубины комнаты, – …никогда больше не приходите в наш дом… надо же… как чувствовала…

Мужчина скинул сумку, прислонился спиной к глиняной стене и, сползая по ней вниз, присел в тени под самым окном.

– Полковник? Ты же теперь у нас полковник? Рассказывай, чего пришел. Хотя, не надо ничего рассказывать, и так все понятно. И вам, похоже, тоже все понятно. А, полковник? Вы же приходите не тогда, когда у вас есть вопросы, а тогда, когда у вас уже есть ответы, когда вы знаете правильные ответы. А, полковник? Чего молчишь?

– Я, правда, ничего не знаю. Просто так зашел. А Сашка где?

– К нему солдатик в гости приехал. Они на рыбалку пошли.

– Какой солдатик?

– Трофим. Молоденький такой, помнишь, в шахматы все играл. Округ выиграл. В Москву ездил. Потом его к Сашке во взвод перевели. Раз ты здесь, значит и Трофим не зря приехал. Так, да, полковник?

– А вы когда собираетесь домой?

– Не знаю, вот у него и спросишь.

Марина вышла во двор и, не обращая внимания на сидящего мужчину, выплеснула воду из желтого эмалированного таза, развеяв ее над бетонной площадкой перед верандой. В соседнем дворе из глиняного одноэтажного строения без дверей выбежал пацаненок в белоснежной школьной рубашке и галстуке, он держал в руках большого рыжего кота и несся напрямик на улицу, шлепая босыми ногами по мокрой дорожке. Из строения появилась женщина, одетая с ног до головы в цветные одежды, догнала сорванца у самой калитки и потащила его в дом. Через мгновение пацан появился на пороге в ярко-зеленом пуховике на три размера больше и снова помчался за котом. В этот раз женщина догнала его гораздо раньше.

Не прошло и минуты, как мальчик снова появился у порога, теперь он был в шортах и огромной соломенной дамской шляпе.

– Э, Данияр! – выкрикнула Марина. – Мама еще не пришла?

– Джок, – ответил пацан и пустился наутек.

– У нас в Тушино, – сказала Марина, не утруждая себя быть услышанной полковником, зная, что он ловит каждое ее слово или, догадываясь, что он ловит каждое ее слово, – в нашем подъезде дворник живет, Марат, так вот, не поверишь, здесь у нас сосед – через дорогу – его двоюродный брат. Так что у меня тут все, как дома. Соседи в Тушино с утра до ночи на работе, двор пустой, так мы втроем и гуляли: я, Дашка и дворник Марат.

Марина подошла ближе к кустам малины, росшим вдоль забора, и зычно крикнула в соседний двор:

– Эй, бола, каерга кетабсиз? – Не получив ответа обратилась к соседке: – Сония-апа, отправь его ко мне, пускай со мной побудет.

– Мама у них в правление пошла, а тетка с ним не справляется, – сказала Марина, повернувшись к полковнику. – Представляешь, он сегодня, в воскресение, собрался в школу и не один пошел, с котом пошел.