Лукерья Сайлер - Смерть наркомана. Продолжение романа «Хорошо ли нам будет там, где нас нет?» Роман в шести томах. Второй том «Смерть наркомана» и третий том «Антон»

Борису стало как-то не по – себе, когда он назвал Рубцово «тьмой тараканьей», даже не «Тмутаракань». Ему нравился их большой посёлок: он сочинял о нём стихи, там он родился, там осталась Наташа, его детство, но он не стал возражать Диме.

– Около трёх тысяч семей раньше там проживало – много немцев. Сейчас, наверное, уже все свалили в Германию. Ну, что-то там хоть изменилось в лучшую сторону с тех пор, как я уехал? – заговорил снова Дима.

– Нет, конечно же, я тебе уже говорил, и не все ещё немцы уехали, – Борис вздохнул, подумав о Наташе, – учителям, врачам зарплату не дают, дороги не ремонтируют, скот на фермах режут, кормить нечем; представляешь, в наших Алтайских краях скот кормить нечем?

– Да, представляю. Если до такого дожили, то точно колхозам и совхозам хана пришла, надо отдать должное «перестройщикам», быстро они их уничтожили, быстрее, чем большевики кулаков. Но ты-то молодец, хорошо успел, вовремя от службы в армии открутился.

– Да, мама сильно переживала, вдруг не успеем уехать, а мне первого октября – 18 лет стукнет.

– О! Да ты у нас скоро именинник!

– Да, скоро.

– В армию сейчас идти в России, наверное, страшно каждому здравомыслящему человеку? – спросила Рита.

– Всем страшно – и здравомыслящему, и дураку тоже, а ещё страшней родителям: дедовщина, Чечня, Кавказ, только от одних этих слов всех в дрожь бросает, а если ещё послушать, что мужики отслужившие говорят, так хочется куда угодно бежать, исчезнуть с лица земли, только не в армию.

– Здесь другая армия, как в «цивильной» стране. Неделю служишь, как на работу ходишь, выходные дни – дома. Ещё и «бабки» платят. Я старше тебя почти на год, пойду служить первым, в Германии с 20 лет можно служить, потом тебе подробно расскажу, что значит служить в немецкой армии, – сказал Дима.

В машине на какой-то момент наступила тишина, все замолчали. Рита включила радио. После известия об авариях на автострадах Германии, зазвучала красивая современная музыка. Машина ехала по хорошей дороге, за окнами мелькали красивые дома с ухоженными двориками, церкви, проходящие мимо машины известных во всём мире марок. Борис вдруг почувствовал, как тёплая, неведомая до этого волна радости прихлынула к его груди и заполнила её. В этот момент стало так хорошо, радостно… Борис подумал: «Как бы мне сейчас хотелось, чтобы ты, моя Наташка, была со мной».

– Ты что притих, новый аусзидлер? – спросил Дима, смотря на него в зеркало, – не усни, а то проспишь момент въезда в новую жизнь – свободную, звонкую, не то, что в нашей деревне, Рубцово. Смотри, мы уже катим по автобану, скоро приедем. Они проехали указатель «Барбинг».

– О! Начинается наш любимый город Регенсбург, – сказал Дима, – вообще-то нам надо в Нойтраублинг, но мы заедем сюда ненадолго, заберём одну парочку, тоже хотят на дискотеку, я обещал.

Они зашли в двухэтажный многоквартирный дом. Дима постучал в квартиру на первом этаже. Дверь открыл парень, примерно такого же возраста, как Дима.

– Привет, кореша, мы с Эллкой ждём вас уже целый час.

Дима представил ему Бориса, Борису – парня, назвав его Виктором.

В комнате находилась ещё одна девушка. На вид ей было лет 25. Она сидела в кресле, прикрыв глаза, вытянув ноги и положив их на журнальный столик. Когда все вошли в комнату, она приоткрыла глаза. Не изменив позы, не дождавшись, пока ей представят незнакомого гостя, сказала, как-то странно, растягивая слова:

– Привет, их бин Элла.

Дима представил ей Бориса, она улыбнулась одними губами и снова закрыла глаза. В комнате был включён телевизор, из него громко звучала рок-музыка в исполнении Майкла Джексона.

Борис подумал, что если о чём-то разговаривать, то надо бы убавить звук, но казалось, что на телевизор никто не обращал внимания, все расселись вокруг стола, Виктор налил колу из большой двухлитровой бутылки в высокие стаканы из-под пива.

– Ну, как там, в России? – спросил Виктор и, не дождавшись ответа от Бориса, который не успел даже открыть рот, продолжил, – я из Казахстана, смешно сказать, но в Россию попал впервые, когда в Германию уезжал. Пришлось улетать из Новосибирского аэропорта, а если бы улетал из Казахстана, то так бы и уехал, не познав великую державу.

– Да ничего хорошего, – сказал Борис и хотел добавить, что и в ближайшее время ничего хорошего не ожидается, но Виктор перебил его на полуслове, обращаясь к Диме, спросил:

– Будешь?

– Ну, спрашиваешь!

– А он? – кивнул Виктор на Бориса.

– Не знаю, если захочет, дело добровольное.

Борис понял так, что речь идёт о водке, подумал: «А кто поедет за рулём?», но промолчал. Виктор ушёл в другую комнату, вернулся, неся в руках три сигареты. Дав Рите и Диме по сигарете, Виктор сказал:

– Мы с Эллкой уже. Видите, какая она балдёжная сидит.

– Дай мне, – попросила Эллка, приоткрыв глаза.

– Сиди, хорош тебе, обойдёшься.

– Тогда не мешай мне слушать музыку.

Борис только сейчас понял, почему Эллка имеет пьяный вид и Виктор тоже навеселе. Когда Эллка сказала: «Не мешай слушать музыку», Борис посмотрел в телевизор, где по-прежнему пел Майкл Джексон. Борис знал его хорошо, но не понимал его музыки и не любил. Он несколько раз пытался понять, прослушивал его выступления по видеомагнитофону, по записям на магнитофоне, но так и не понял, как и не понял он и песни группы Битлз.

«Наверное, у меня нет специальной подготовки, поэтому я их не понимаю», – решил он тогда и забросил все кассеты, диски на верхнюю полку своего шкафа, а, уезжая в Германию, подарил их своему бывшему однокласснику.

Дима и Рита закурили.

– Слушай, кто поедет за рулём? Мы же обещали Борьке свозить его на дискотеку, – сказала Рита.

– Ну, я два глотка – не больше.

Он затянулся, откинувшись на спинку кресла, посмотрел на Бориса, сказал:

– Хочешь, попробуй, кайн проблем.

– Ну да, я слышал об этом, сейчас кайн, а потом огромные проблемы.

Они втроём, кроме Эллки, продолжавшей лежать в той же позе, засмеялись.

– Чушь всё это, – сказал сквозь смех Виктор, – так говорят только те, кто не разу не пробовал, и те, кто боится, т.е. те, кто напуган теми, кто не хочет на это давать деньги. Обычно пугают предки своих малых деток. Взрослые детки плевали на них, потому как сами работают и без их помощи обходятся. Если захотят кайфануть, всегда выкроят себе на это из своей зарплаты – как на пиво, вино, сигареты. Если это употребляешь, то всё остальное не надо, а человеку современному расслабляться просто необходимо, такова жизнь сегодня, много стрессов стало в ней, но и много средств придумали, чтобы от них избавиться. Конечно, это удовольствие стоит денег, так же, как пиво, вино, водка, но оно необыкновенное, «супер», ни с чем несравнимое. Те, кто это употребляют, – другие люди, они лучше, они умнее, под этим делом мозг работает на всю катушку, музыка становится понятной вся. Слушаешь любую музыку, и кажется, она в тебе самом звучит – ты и она едины, одно целое; ты под эту музыку сливаешься с природой, чувствуешь, что ты дитя этой природы, ты в ней, ты с ней, ты что-то значишь в этой жизни. Если ты значишь, то ты и живёшь по-настоящему, не прозябаешь, – Виктор говорил это громко, восторженно; чувствовалось, что в этот момент он всё это переживает, чувствует, говорит правду. Но надо знать грань, знать и предчувствовать, точно так же, как в водке, чтобы не стать алкашом. Нельзя переступать определённую черту. Это всё враньё, что нельзя остановиться. Можно. В любой момент, стоит только захотеть, всё зависит от человека; вот взять, например, тех, которые не это принимают, а водку или пиво, кофе – среди них тоже есть алкаши-наркоманы. Я знал одного придурка. Он стал наркоманом от кофе. Не мог без него жить, и у него от этого сердце стало отказываться работать. Врачи ему запретили кофе пить совсем; долго; в больнице держали, когда выпустили, он пришёл домой, на второй день нажрался его и сдох. Еще раз повторяю: всё зависит от человека и от того – дурак он или умный, – продекламировал Виктор, – я, например, всегда беру столько, сколько мне надо, и не больше. Для того, чтобы просто было хорошо. Когда хочу, когда позволяет время, и если имею возможность выкроить из своих средств деньги, ну и конечно, если позволяет обстановка. Точно так же, как на водку, пиво, коньяк, вино, что есть. Но, это… – он покрутил в своих пальцах целую, ещё не зажженную, сигарету, – ни с чем, конечно же, несравнимо.