Александра Грашкина - Три закона жизни

И, уверенный в собственных силах, Перси принялся за работу, не переставая размышлять о великой борьбе, безжалостной и суровой, борьбе до победного конца.

***

Перси вошел в пещеру с мрачным видом; он молча сел на кровать и обвел взглядом всех присутствующих на собрании.

Эти собрания стали теперь регулярными. Небольшой круг верных людей собирался тайно по вечерам в комнате Перси, и там в сумерках уходящего дня строились смелые планы, велись жаркие споры и выносились приговоры всем врагам. Перси не знал, сколько усилий потребовалось для того, чтобы собрать всех этих людей здесь и объединить вокруг одного человека; он догадывался, что во многом обязан обаянию Лоуренсия, который весьма успешно собирал союзников, и, хотя число союзников оставалось пока небольшим, в последнее время оно возросло почти в три раза.

Как только Перси вошел, разговоры тотчас стихли. Хотя объединял людей Лоуренсий, возглавлял собрания неизменно Перси.

– Полученные мной сведения подтверждают наши худшие опасения, – вздохнул Перси, – судя по всему, Гольмий подозревает Дармштадтия, раз велит ему прийти непременно.

– Вот тебе и конспирация, – с плохо скрываемой досадой произнес Плутоний, недавно присоединившийся к группе союзников. А кто-то говорил, что о существовании заговора никто не подозревает…

– Подозревать можно все, что угодно, главное – чтобы никто не знал этого наверняка, – ответил Перси. – Если кому-то не нравится наш заговор, вы вольны уйти прямо сейчас. Я никого здесь силой не держу.

Плутоний поспешно извинился, и все снова замолчали.

– Ваши предложения?

Союзники заговорили, перебивая друг друга, торопясь высказать все, о чем они думали с момента получения Дармштадтием пригласительного письма. Выслушав их, Перси понял руку:

– Я прекрасно понимаю, что мы идем на риск, весьма вероятно, Дармштадтия будут принуждать перейти на сторону Гольмия.

– Я никогда не соглашусь на это! – воскликнул Дармштадтий.

– Вполне уверен в Вашей преданности, и потому предлагаю сделать так: пусть Дармштадтий изображает союзника и той, и другой стороны.

– Нет, я не соглашусь на это, – решительно отказался Дармштадтий, и от первоначального плана пришлось отказаться.

– У меня есть предложение, – встал Лоуренсий, – я пойду вместо Дармштадтия.

– Но наши враги прекрасно тебя знают, это безумие!

– Отнюдь. Я переоденусь и изменю внешность, никто меня не узнает. Перси, положись на меня, я знаю, что делаю.

– Я не могу рисковать жизнью преданных людей!

– Перси, я справлюсь, обо мне не беспокойся. Доверь это мне.

– Хорошо, – Перси встал, что означало конец заседания.

Союзники по одному выходили и исчезали во мраке коридора. Перси, Лютеций и Лоуренсий втроем отправились на прогулку, но не во двор пещеры, а в потайные уголки подальше от входа.

– Ты за меня не беспокойся, – голос Лоуренсия был поразительно спокоен, – я знаю, на что иду, и готов играть в жестокую игру. Я смогу прекрасно замаскироваться и буду осторожен. Лучше дай мне пригласительное письмо.

Перси протянул ему листок.

– Возьми, прочтешь в безопасном месте.

Лоуренсий надежно спрятал письмо.

– Это мой пропуск, так сказать, подтверждение личности. Ладно, с этим все в порядке, а вот с тобой мы с Лютецием хотели серьезно поговорить.

– О чем?

– Мы хотели тебя предостеречь. Знаешь, власть сильно изменила тебя.

– Что ты говоришь? – побледнел Перси.

– Не кричи, мы хотим всего лишь дать тебе дружеский совет. Напрасно ты грозишь всем и ведешь себя как властитель, тебе нужна хитрость и умение располагать к себе людей.

– Для этого у меня есть друзья. Вы всегда помогаете мне.

– Спасибо, Перси, но этого мало. Между прочим, скажи нам откровенно: ты ведь хочешь стать вождем?

– Нет, совершенно не хочу.

– Но мы ведь не просто так боремся с врагом?

– Я мечтаю о спокойной размеренной жизни с Нинисель и друзьями.

– Раньше – да, возможно, но теперь… Ты сам не замечаешь, но власть опьяняет тебя. Согласись, ведь ты с огромным удовольствием командуешь людьми и распоряжаешься их судьбами. Между прочим, мог бы и пообещать им что-нибудь в случае победы, чтобы укрепить их преданность.

– Вы говорите ерунду. Я не собираюсь давать никому ложных обещаний, и вообще, перестаньте учить меня, как жить. Если вы считаете, что друзьям позволено больше, чем остальным союзникам, это не означает, что можно критиковать мои действия – этого я никому не позволю, даже самым близким людям. Завтра вечером я буду ждать твоего отчета, Лоуренсий… если, конечно, все пройдет удачно.

– Конечно, Перси, я сделаю все, что от меня зависит.

Лютеций и Лоуренсий проводили друга взглядом, затем заговорили вполголоса:

– Не нравится мне перемена в нем. Он стал слишком гордым и самоуверенным. Не хочу пожелать ему дурного, но ведь власть может так же легко уйти от него, как и пришла.

А Перси медленно шел к себе; разговор с друзьями неприятно удивил его. Странно, что у них все чаще стали появляться разногласия – они не хотели давать ему свободы действий, не желали подчиняться и продолжали считать, что разбираются в политике лучше него. Но в конце концов он уже больше года прожил в племени склифов и далеко не так наивен и глуп, как раньше. Он и сам знает, как ему добиться своей единственной цели – выжить.

Теперь Перси уже не знал, к чему он стремится. Подчиняться начальнику, выполнять рутинную работу он уже не хотел, новая должность ему очень нравилась и удовлетворяла честолюбие. Хотел ли он стать вождем? Эта мысль действительно не приходил Перси в голову – как, зачем? Он лишь хотел победить Гольмия и добиться уважения и независимости.

***

Нинисель вышла из зала после ужина и отправилась в комнату. В последнее время никто ее не провожал, не ходил с ней гулять перед сном; Нинисель знала, что у Перси много забот, не обижалась и ни о чем его не расспрашивала. Они мало времени поводили вместе, почти не разговаривали и постепенно отдалялись друг от друга.

Нинисель свернула в коридор, но вдруг услышала торопливые шаги сзади и обернулась. Ее догнала Элизабет.

Хотя девушки считались подругами, они никогда не навещали друг друга в комнатах. Элизабет знала, что Нинисель замужем, поэтому приходить к ней вечером стеснялась. Нинисель в свою очередь не решалась навестить подругу, зная ее образ жизни.

Тайны частной жизни разделяли их, и каждая вечером оставалась наедине со своими проблемами, которые не с кем обсудить.