Сергей Тюленев - Багатели

© Сергей Тюленев, 2020

ISBN 978-5-0050-9466-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как написал Лабрюйер в «Характерах», мы пришли на поле мудрых мыслей, когда большая часть их уже пожата нашими предшественниками. Нам остается лишь подбирать колосок там, колосок сям.

Если так было уже во времена Лабрюйера, что можно сказать о нашем времени! Остается только пожалеть тех, кто придет после нас, им останется еще меньше.

Хотя как знать! Жизнь, возможно, противореча Лабрюйеру, потихоньку, исподволь раздвигает границы работного поля человечества, например, за счет умножения технических вовлеченностей людей. А заодно, расширяется и сфера человеческих переживаний.

В течение сотен и тысяч лет, после того как Эзоп создал свои басни, после того как их многократно размножили в прозе и в стихах, на разных языках, в прилаженных к разным культурам видах, разобрали на цитаты и пословицы, мало что было добавлено или можно было бы добавить принципиально нового в мире басни. Эзоп ухватил ядро человеческих качеств, которые он вставил, словно картинки – в рамки, в небольшие сценки. Все развитие басни после Эзопа можно рассматривать, с одной стороны, как замену рамок, т.е. раскрытие уже известного в новых культурных и временн ы х обрамлениях, но с другой стороны, все же происходило добавление новых проявлений человеческой природы, вызываемых новыми обстоятельствами, новыми дилеммами, новым опытом.

На страницах этого небольшого собрания, среди привычных или, по крайней мере, ожидаемых персонажей читатель найдет новые для басен действующие лица и маски, а также новые положения, в которых все эти герои, живые и подражающие им неживые, взаимодействуют и что-то своими поступками (или проступками) демонстрируют нам.

Предлагаемая читателю подборка не претендует на новизну. Скорее, она должна расцениваться, во-первых, как дань уважения памяти Эзопа и, во-вторых, как несовершенная попытка посмотреть на некоторые старые и новые стороны человеческого существования применяя его метод.

Впрочем есть кое-что, чем басни прошлого отличаются от басен настоящего. На это намекает, по обычаю самих басен, следующая притча.

Истина всегда вела себя как гранд-дама: восседала во главе стола, носила кринолин, никого не подпускала к себе ближе, чем на два-три метра даже в самой плотной толпе.

Долго оставалась неприступной Истина… пока однажды не встретила Альтернативу. Та носила такой же ширины и того же покроя кринолины, хотя и иных, чем у Истины, цветов. Альтернатива казалась Истине странной, ибо любила окружать себя не только поклонниками, но и зеркалами, в которых бесконечно множились ее отражения.

Дамы стали соперницами: ни одна не уступала другой дорогу, ни одна не пропускала другую ни через узкие дверные проемы, ни через широкие ворота, ни одна не уступала другой почетное место, где бы они ни оказывались, ни одна не оставляла за соперницей последнее слово в любом, пусть самом ничтожном разногласии. В итоге, они всегда предпочитали занимать разные комнаты, когда оказывались в одном здании.

Но если для дам наличие соперницы несколько усложняло жизнь, их обожателям стало свободнее: теперь они могли выбирать, в какой комнате, занятой Истиной или ее визави Альтернативой, им находиться.

Но не долго граница между владениями Истины и Альтернативы оставалась четкой и ясной. Однажды на свет явился мальчик Фейк. Насчет самого его появления мнения сразу же разделились: материнство приписывалось одной из гранд-дам, определить же, какой именно, было невозможно, ведь обе носили кринолин и процесс беременности малышом ускользнул от глаз охочей до таких вещей общественности.

Появившись, Фейк стал бесцеремонно пересекать все и всяческие границы, пренебрегая писанными и неписанными запретами и условностями, он бегал от одной дамы к другой, и кое-кто утверждает, что слышал, как каждую из дам он называл матерью, то ли серьезно, то ли дурачась, будто понимал или по-детски чувствовал нутром, что вносит некое оживление в окружающие женщин толпы. Он играл, забавлялся, откровенно валял дурака, троллил всех и вся, а все вокруг строили догадки и – иной раз – вполне всерьез.

Так с появлением сначала Альтернативы, а потом Фейка Истина была смещена со своей главенствующей позиции. Сначала она раздвоилась, потом размножилась, и наконец наступила эпоха, которую назвали пост-Истиной, когда границы между правдивыми и ложными фактами были размыты.

Как басням теперь учить? Как формулировать долженствующие быть однозначными морали-эпимифии? Посмотрим…

Со времен приказа Зевса всему доброму приходить к людям не разом, а в малых дозах, в отличие от всего злого и вредоносного, осаждавшего людей сворами, наподобие злых собак или диких волков, много воды утекло. Люди обустроили свой мир, как обустраивают уютный дом. Вслед за огнем они завладели другими привилегиями небожителей, научились отбиваться от смертельных болезней, хоть и не от всех еще, овладели энергией электричества и атома, начали осваивать даже гипернебесные сферы. Теперь, когда у них что-то не ладилось, они стали пренебрегать просьбами к богам, полагаясь на себя и свои благоприобретенные познания о мире. Так, вопреки воле Зевса, они приблизительно сравняли количество добра и зла, окружающих их. И во вселенной века теогоний и теомахий между поколениями богов сменились веком теогонии и теомахии по инициативе и по разумению человека.

Эпимифии:

Боги умерли.

Мир – игра в шахматы, где за одним ходом неизбежно следует ход противника, и, даже объявив шах, человек все еще должен опасаться мата.

H γλυπαια η ζχενσχινα Ηιρενα ισ Φριγιι ρεσχιλα στατ μεναδοι. κραεμ υχα ονα σλιχαλα, σχτο μεναδι ποκλονιαυτσια Διονισυ, κοτοριι ουυιτ νινογραδνιμι λοζαμι, ι, γονιαιας ζα Απολλονομ, τακ κακ λυβιλι εγο κιφαρυ, ραζορναλι εγο. ι ποσχλα ονα να ποισκι μεναδ ι ιχ Διονισα. υ λεσυ ονα νατκνυλας να σοσνυ, να κοτοροι υισελα κοζχα Μαρσια. Ηιρενα πρινιαλα εε ζα κοζχυ Απολλονα ι πουεσιλα να σοσεδνει σοσνε σπραυα κεφαρυ υ παμιατ οβ Απολλονε, α να σοσνε σλευα γροζδ νινογραδα υ ζνακ ποτσχιτανια Διονισα. Ραζυεσιυ υσε πο συοεμυ ραζυμενιυ, ονα ζασχλας υ συοιχ φριγιισκιχ ναπευαχ, οττσχεγο κοζχα Μαρσια ζακολιχαλας, σχτο Ηιρενα ιστολκουαλα κακ οδοβρενιε Απολλονομ εε ποστυπκα.