Валерий Зеленогорский - Мой «Фейсбук»

Завод он пока не построил, а деньги на модернизацию бывшего гиганта социндустрии они с охотниками раздербанили и построили себе поселок на удивление безработному электорату.

Со львом тоже сладилось, его нашли в Воронежском цирке, где он доживал на пенсии и дряхлел вместе с дрессировщиком, заслуженным артистом Каракалпакской АССР (там артист начинал свой творческий путь в школе-интернате для трудных подростков).

Они вместе пили, и лев даже крепче запивал, потому что не имел от природы ферментов, расщепляющих спирты. Покупатели брали только льва, но его продавали с обременением в виде дрессировщика, на которого охотиться никто не собирался: он не входил в африканскую пятерку, да и своих алкашей у них в крае было немало, стреляй хоть каждый день, но неинтересно.

Пришлось брать льва с балластом; алкаша-дрессировщика взяли смотрителем в зоопарк к жирафу, но долго он не протянул (дрессировщик сдох под копытами жирафа, рамсы попутал).

А дело было так. С жирафом у него сразу не заладилось, он всю жизнь с хищниками, а тут травоядное и парнокопытное, да еще глаза у животного на приличной высоте, и выражение морды лица глупое; в общем, невзлюбили они друг друга, а с такой неприязнью личной и до трагедии недалеко.

Бухн у л как-то заслуженный артист и вошел в вольер к подопытному с хлыстом из бычьих хвостов – решил поучить жирафа, художнику всегда нужно преодолевать сопротивление материала.

Зашел он на понтах и как даст жирафу по ногам, жираф не понял, пошел на человека и сделал своими ногами из человека говно; он в пищевой цепочке ниже человека стоял, как травоядное, но отмудохал пятнистый его неплохо, до больницы не довезли.

Похоронили беднягу с эпитафией «Погиб при исполнении служебного долга», – а что напишешь, если человек – мудак и превысил свои полномочия.

Природа иногда ошибается, пьяному море по колено, но и в ложке утонуть можно…

Лев в охотхозяйстве пока жил, решили его валить на Новый год, ну чтоб красиво год завершить; лев мерз в зоопарке, и только спонсорская водка из конфиската спасала его и возвращала в пьяных снах в саванну, где он жил когда-то в прайде с папой и мамой.

Его судьба была трагической: когда он подрос, он решил инцест совершить с мамой, а папа был против и порвал его слегка, он ушел, и его поймали охотники и, чтобы не умер, продали в цирк в обмен на триста «калашниковых» для борьбы за независимость.

Там, далеко от родины, он попал в лапы дрессировщику и после двух прицельных ударов по лбу кувалдой стал ласковой кошечкой и бодро стоял на арене на двух лапах и прыгал в горящее кольцо – помнили лобные кости месседж дрессировщика.

Под Новый год приехали гости из центра, льва валить решили на природе; была идея завалить его прямо в зоопарке, но ее отвергли как несостоятельную, хотя предлагал ее министр культуры, который обещал поставить шоу в стиле римских сатурналий, т. е. с бабами и зверями.

Он в прошлом был режиссер ТЮЗа и мечтал о крупной форме.

Пока гости пили за успех, егеря засыпали снег песком из карьера, задекорировали елки под пальмы и повесили гирлянды для веселья.

Льва решили гнать на вышку факелами, но лев так замерз, что жался к стенке вольера и выходить не желал, чувствовал, скотина, что смерть близка; но его выманили на водку, и он пошел прямо на вышку, пьяный, что с него возьмешь.

Увидев гирлянды, он спьяну принял их за горящие кольца, решил сделать смертельный номер и прыгнул прямо на людей из центра, но начальник ФСБ не сплоховал, предотвратил теракт против руководства и свалил хищника в последнем броске из двух стволов.

Шкуру отдали губернатору, он постелил ее в комнате отдыха и на ней завалил не одну косулю из аппарата администрации – какая косуля откажет укротителю львов краевого масштаба.

С леопардом все вышло красиво, его оставили на весну, до охоты он лежал в мегамаркте «Дивный край» у мраморного фонтана на лошадиных дозах димедрола, как фотомодель для съемки детворы и супружеских пар, приезжающих сюда после Вечного огня.

Торговый центр крышевали мужики из ФСКН, проблем с хищником-наркоманом у хозяев не было, они не хотели отдавать свое доходное животное, но получив флешку с последним предупреждением, они уступили краевой власти и поимели за это льготу на транспортный налог.

С леопардом была одна проблема: он постоянно спал.

Его привязали к дереву за задние лапы, но висел он совсем не в боевой позе, и тогда егерь вставил ему в жопу пиропатрон.

Когда гости встали на номера на вышке, егерь замкнул цепь, и кошка проснулась, оттого что запахло жареным под хвостом; она рванулась вперед, и вышло как у Спилберга: оскаленная пасть, мощная грудь и предсмертный рык после впившихся в тело пуль.

На закуску оставили слона. Слон не попугайчик, его на Птичке не купишь, но нет таких крепостей, которые не могут взять большевики (в хорошем смысле этого слова).

Объявили тендер на слона для зоопарка, и слон нашелся в Мумбае, у одного мужика, который торговал списанными подводными лодками.

Отличный белый слон, стоимостью в зарплату всех бюджетников края за квартал; его привезли в зоопарк, на радость детворе, но она недолго радовалась – слон заболел ящуром, и его перевели в охотхозяйство на лечение – и вылечили из двадцати стволов всего руководства и приглашенных гостей экономического форума по инновациям.

Так закончилась эта славная охота.

Постскриптум.

Губернатор пошел на полпреда, Хорьков стал губером и совсем голову потерял, скучно ему стало без большой охоты, он решил поставить точку уссурийским тигром.

Тигры у него были под боком, и он полетел на вертушке, но не рассчитал: тигра трогать было нельзя, тигр был в Красной книге, и его популяцию контролировал Сам, а Хорьков решил, что он теперь бог, царь и воинский начальник, и пролетел, тигра ему не простили.

Он теперь сидит за коррупцию – сидит и помалкивает; знает кошка, чье мясо съела.

Тигр ему боком вышел.

Пил я в выходные с одним ученым – крепкий такой ученый, пол-литра выпил – и поведал он мне гостайну, что происходит на передовой нанотехнологий.

Я чужих тайн боюсь, а особенно государственных, мало ли чего потом станет, но интерес победил страх.

Товарищ мой – человек непростой, он всю жизнь на космос работал; пока страна была единой, он секретным был, молчал как рыба; его «Волга» черная возила.

Бывало, исчезнет, как Штирлиц, на полгода, а потом вернется – иногда загорелый, иногда седой.

Разное с ним бывало, я только в 92-м году узнал, чем он занимается.

Он работал испытателем космических туалетов, долго работал, на станции «Мир» просидел почти полгода, не ладилось у них там что-то; на «Буране» просидел не один месяц, дело он делал незаметное, но очень важное.