Андрей Луценко - На грани тысячелетий. Стихи и проза

Чем выше дом, тем ближе ты к природе:
Когда в высотке у окна стоишь
Перед тобой весь город на ладони,
Как будто в небе ты над ним паришь.

А если повезёт, увидишь кромку леса,
И красно темно-синий горизонт,
Мы в городах давно, уж не одно столетье,
Но дух полей в нас до сих пор живёт.

Всё в этом мире условно,
Кроме любви и веры,
Традиция это ж просто
Признак какой-то эры.
Сегодня мы так считаем,
Завтра – совсем по-другому,
Мы это не носим, а то надеваем,
Ходим, едим по-иному.
А вера, любовь – это вечно,
В них сущность души человека,
Дали её бесконечны,
Душа не зависит от века.

Весенние лужи порой поражают,
Так все друг от друга разнятся:
То небо и солнце в себе отражают,
То чёрною грязью полнятся.
Я помню из детства картинку такую:
Синее небо и солнце. Огромная лужа.
И флот свой бумажный в атаку лихую
Мы с другом гоняем, забывши про ужин.
Как радуют душу два цвета прекрасных —
Синь неба и золото солнца!
И ветер весенний, свежий и влажный,
Лучи, что сверкают в оконцах.

Вечер. Окраина,
Город и лес.
Между ними шоссе
Чёрно-серый разрез.
Граница бетона
И леса живого,
Никак не прожить
Одному без другого.

Чем славится Москва?
Кремлём, музеями, старинными домами….
Но вот уже почти, что тысячу лет
Вороньи стаи чёрными полками
Порой нам солнца заслоняют свет.

Откуда их так много налетело?
Как будто тумены чингизовой орды,
Летают, каркают, кидаясь, ошалело
На всё, в чём видят признаки еды.

А по весне они вообще наглеют:
Хрипят и каркают всю ночь,
Когда же стаи их в столице поредеют?
Их «песни» слушать, право, уж не в мочь.

Не разложить нам слова «мы» на «я» и «ты»,
Ведь «я» и «ты» значительно разнятся.
Но есть призыв хороший в этом «мы» —
Оно зовёт нас всех объединяться.

Пусть миллионы «я» сольются в «мы»,
Но только, чтобы быть в строю едином.
Ведь слишком уж разнятся «я» и «ты»,
У каждого своя «улыбка милой».

Зимнее солнце лишь светит,
Но землю не греет оно….
Будит нас утром своими лучами,
Врываясь с рассветом в окно.

В метро за день проходят миллионы,
Столицы напряженье разнося,
А голубые мчат туда-сюда вагоны,
Людей по рельсам по делам их развозя.

Бывает, что жизнь отбирает любовь,
А вместе с ней радость и силы,
По венам всё медленней катится кровь,
И всё нам вокруг уж не мило.

Вдоль Ленинградки девушки рядами,
Что с бывшего Союза собрались,
Жаль, большинство-то с глупыми глазами,
Жаль, в дне одном для них слилась вся жизнь.

Немного лет пройдёт, из них кто станет матерями?
А если вдруг родят, что смогут детям дать?
Вопрос стоит ребром пред всеми нами:
Кто через десять лет Россией будет управлять?

Проще трахнуть экскаватор,
Что грохочет на морозе,
Чем поспорить с глупой бабой,
Что под стать стальной занозе.

Вряд ли сможешь объяснить ей,
Что, зачем и почему….
Это, брат, не удавалось
Даже черту самому.

Умереть – это, словно вернуться домой.
Лишь скелет обнажится и весь побелеет,
И ты будешь один. Только ты. Сам с собой,
И никто, никогда этот круг разорвать не сумеет.

Пароход на коньках, после дикие лошади,
И к чему- то вдруг Пушкин, дуэль и резня….
После них Президент голый пляшет на площади,
Это ж надо! Приснилась такая фигня!

Где же наша звезда,
Что могла бы нам стать путеводной?
Как в бескрайной вселенной её отыскать?
Как узнать её в массе сверкающих звёзд однородной?
Чтобы именно к ней все стремленья свои
Мы могли б отослать?

Солнце ещё прячется в предрассветной дымке,
Птицы городские в разнобой кричат,
И ночным дождём вымытый до блеска
Город пахнет свежестью, и блестит асфальт.

Через мгновенье солнце поднимется над городом,
Но ещё не сброшены ночные покрова,
Словно бы парящая в предрассветной свежести,
В новый день вступает древняя Москва.

Монастыри, что в глубине России
Особой святости полны.
Её в веках хранят места глухие —
Спасители священной старины.

Леса, поля и расстояния
От них отринули мирскую суету,
Молитвы, старцев праведных деяния
Спасли обителей святую чистоту.

Их красота и чистота парят над миром,
Как облака в лазури голубой,
Душа поёт, златой подобна лире,
Когда стоишь перед обителью святой.

А дождь весенний не такой как осенью,
Весною дождь и тёплый и цветной,
В нём в каждой капле жизнь к земле проносится,
И к небу рвётся изумрудною травой.

С зимой прощаемся мы, забывая
Мороз и вьюгу, ветер ледяной,
С природой оживаем мы, весну встречая,
Луч солнца видя в капле дождевой.

Лес снова обретает свой убор,
Весна поля и реки оживляет,
Клин журавлей сигналит птицам сбор,
К родным гнездовьям стаи собирая.

А дождь весною не такой как осенью,
В нём в каждой капле радуга горит,
Дождь в землю бьёт серебряными нитями,
Основу жизни – хлеб, земля в ответ родит.

«Чёрная грязь», «Кобылья лужа»….
Кто так деревни называл?
Что вырастет здесь город Химки
Никто о том тогда не знал.

Наш город рвётся в высь домами,
И герб его нас в высь зовёт:
Семь звёзд, кентавр на тёмном небе
Символизируют полёт.

И солнце яркими лучами
Наш город красит по утрам,
А жизнь идёт, она полна делами,
И место есть средь этих дел мечтам.

Исчезают, как волны, дни нашей жизни,
И лишь шторм затихает, обрывается путь,
Давай друг за друга поднимем мы чашу —
Судьба нам ссудила часок отдохнуть.

Цыганка гадала, смотрела в глаза,
Раскинувши карты, шепталась с судьбой,
Крестового взяв из колоды туза,
Сказала, что смерть у меня за спиной.

– Послушай, цыганка, расклад здесь простой:
– Никто из нас смерти давно не боится,
– Она непременно заглянет за мной,
– Настанет минута, и это случится.
– Не виден наш бой, бесконечный и тайный,
– Мы дружбой своей как никто дорожим,
– И ты не пугай меня картой гадальной,
– А, впрочем, болтай, раз уж я разрешил.