Андрей Мерзляков - Зубы. Инъекция страха

Тогда будущее казалось безоблачным, а сейчас?

Сейчас Спайк, будто покойник, который едва подаёт признаки жизни, едва волочит своё существование, не особо отличаясь от мертвецов, снующих по городу, брёл в неизвестность.

Рука сжимала рукоять молотка так сильно, что он ослабил хватку, почувствовав, как пальцы онемели. Обвернув дом, едва не столкнулся с женщиной в колыхающемся платье. Заметив, что та, стоит, покачиваясь и наблюдая за автомобилем, который Спайк видел из окна. Он присел, вжавшись спиной в стену. Из машины не исходило никаких звуков, поэтому обратившаяся потеряла к ней интерес. Хотя, если парень не остановился и привлёк бы внимание мёртвой – она бы не задумываясь вцепилась ему в шейную артерию.

– Иди сюда, сука, – прошептал Спайк, будто эти слова сразу ему добавили храбрости. И силы. Да, сила бы не помешала!

«Это не дрова тебе рубить» – думал он.

Даже не курицу разделывать.

Это как почти убить человека.

Она давно мертва. Посмотри на её ноги.

Спайк последовал за голосом в голове и переключился на конечности. Каким-то чудом эти кости с сухожилиями удерживали мёртвую в туфлях.

Спайк поднялся в полный рост, сделал пару шагов к шатающемуся телу и замахнулся молотком. Тыльной частью угодил прямо в затылок обратившейся. Раздался характерный хруст, и женщина рухнула навзничь, теперь уже навсегда.

Он вытащил молоток, стараясь не смотреть на сам процесс, потому что боёк провалился от удара внутрь черепной коробки.

Несколько волос осталось на молотке, и он нервно отбросил его в сторону, будто в руке оказалась гадюка.

Несколько секунд стоял, озираясь, осознавая, что убил мертвеца. Точнее не осознавая. Спайк поймал себя на мысли, что ничего не чувствует. Вообще ничего. Будто убил таракана. Кто вообще раскаивается, когда убивает насекомое?

Никто, чёрт побери!

Тут его мысли прервала возня в автомобиле. И он, вздрогнув, схватился вновь за рукоять молотка, схватил его с асфальта, как бездомный пёс хватает брошенную кем-то кость.

В машине точно кто-то был. Спайк был уверен на все сто.

Отец принёс поднос с жареными колбасками и поставил на стол.

Спайк и брат сидели за столом, накладывая картошку из глубокой миски, аккуратно размещая себе по тарелкам. Потом мама переняла картошку и положила немного себе.

Отец скрылся в доме, пока Спайк с братом разбирали колбасы, а вернулся уже в руках с банками пива. Холодные, они перекочевали ко Спайку, к брату, к маме.

Всё семейство собралось сегодня вечером, на свежем воздухе. Мама с папой в плетённых креслах, а он и брат на деревянных стульях.

– Ещё есть пиво, если что, ребят, – папа улыбнулся своей беззаботной улыбкой и вонзил зубья вилки в зажаренное мясо, при этом методично орудуя ножом.

– Хорошо, – кивнул брат, пригубив баночку пенного.

Спайку хорошо было здесь, спокойно.

Летняя веранда, загородный дом, и как на удивление – ни мошкары, ни назойливых комаров. Он устал от работы, поэтому приехал навестить родителей. Брат появился чуть позже, даже не позвонив перед прибытием. В отчем доме всё равно гостям всегда рады. Отец даже может разжечь огонь, как стемнеется, развалиться на кресле с гитарой и бренчать так, пока не надоест. Когда Спайк был маленьким, ему казалось, что отец поёт как бог. Сейчас же, спустя столько лет, ему виделось, конечно, всё иначе. Но уважение к главе семейства не пропало, а наоборот. Он до сих пор знал, что, если бы отец пел где-то за пределами семьи, он бы стал больше, чем просто звезда. Помимо голоса с хрипотцой, он отлично управлялся с самой гитарой, и Спайк порой думал, что из отца вышел бы культовый кантри-певец. Ему даже как-то снилось, что отец зовёт его со сцены, и он, пробираясь через сотни фанатов и всплески аплодисментов, всё пытался добраться до подиума, но так и не смог. Этот сон часто преследовал его, пока он не начал глотать снотворное. Сейчас то чувство безысходности кануло во времени, но иногда, когда пальцы главы семейства проскальзывали меж струн, сон будто возвращался. Тревоги не было, нет. Было лишь чувство удовлетворения, что Спайку не придется пробираться через пучину рук, потому что отец сидел рядом.

Спайк глотнул светлого пива и смотрел на свою семью, беззаботно улыбаясь. В какой-то момент что-то плюхнулось прямо им во двор, отчего вся компания непроизвольно вздрогнула. Какой-то человек перемахнул прямо через деревянное ограждение и оказался на их участке. Отец с матерью встали и замерли, наблюдая, как тёмный силуэт вырастает из земли. На самом деле это был Эд, их сосед. Спайк с братом тоже поднялись, забыв про пиво. Одежда на бывшем соседе была разодрана, будто тот только что побывал в схватке с медведем. Рот неестественно перекошен. Родители и двое сыновей застыли, пытаясь понять, что происходит.

– Эд? – спросил взволнованный отец возникшего внезапно соседа, который иногда к нему захаживал на ужин с беременной женой. Сейчас же он выглядел так, будто только что выбрался из могилы. Или угодил в мясорубку.

Спайк только успел подумать, что лучше к этому Эду не подходить. Он чем-то болен, бешенством или ещё чем-то. Как в этот момент странный сосед рванул как пуля к ним – дикое, размахивающее руками пугало на фоне тёмного неба с точками блестящих звёзд. Лицо Эда превратилось в жуткую гримасу, маску безумца, заражённого бубонной чумой – чумой, которая уже пустила свои корни по всей коже, включая лицо.

Спайк схватил бутылку в ладонь, крутанул её на 360 градусов в руке и….

В тот вечер он едва ли смог уснуть. Когда в комнату вошёл отец и присел у кровати, как это часто он делал в детстве, Спайк лишь лихорадочно промолвил одно:

– Пап… я видел во сне, как мы все умерли.

В тот день и правда умер кое-кто.

Это был сосед родителей, парень по имени Эд. Спайк разбил ему череп и тот навзничь рухнул на подстриженный газон. Лицо его застыло навсегда в гримасе ужаса.

Так Спайк и его семья встретили первого обратившегося.

Никто не знал тогда, что мир уже сдвинулся и начал катиться по наклонной.

В спокойное русло живущих семей начали приходить обезумевшие твари.

Спайк направился к машине, озираясь, пытаясь не пропустить любое движение в ближайшем переулке. Движение означало угрозу, и он не был уверен, что справится так легко, как с этой обратившейся в женском теле.

А если из темноты возникнут пара-тройка ходячих трупов?

Спайк периодически забывал, что он измазан мертвечиной. Сейчас он вновь себя одёрнул. Может поэтому та женщина, которой он засадил молоток в головёшку, даже не отреагировала на его присутствие?

Он думал о том, что тех мёртвых, кого он встречал, можно было разделить на несколько видов. Точнее, все, кого парень встретил, выглядели одинаково уродливо. Но одни были, будто подуставший путник, двигались медленно, едва волоча ноги, другие, будто выпили ящик энергетиков, неслись как обезумевшая курица, которой отсекли секунду назад голову.