Борис Бужор - ДК

– Я поняла. – Августина Александровна задумывается.

Долгий стук в дверь. Поначалу кажется, что стучит мое сердце.

– Я занята, позже.

Кто-то ударяет по инерции костяшкой в дверь еще два раза и уходит. Залетевшая муха натужно жужжит, мечась по просторному цвета казенного дерева кабинету.

– Залетела, не выгнать… – отстраненно произносит Августина Александровна. – Центральный ДК тебя устроит?

Я вздрагиваю от неожиданности.

– Что?

– Говорю, Центральный городской Дворец культуры тебя устроит?

Медленные, чуть раздраженные женские слова уносят меня в перспективу чаяний и надежд.

– Да, – отвечаю четко и по-военному.

– Вот и договорились, я директору позвоню, завтра приедешь в ДК, и все с ним на месте обсудите.

– Спасибо, – не зная зачем, привстаю я.

– Итак, я еще могу чем-нибудь помочь? – спрашивает Августина Александровна с благородным официозом.

– Нет…

– Тогда давай, удачи.

Уже в дверях меня останавливает просьба:

– Будет премьера, не забудь пригласительный оставить.

– Хорошо, – отвечаю я.

И вот, еще вчера беснующийся от провинциальной культуры сам пришел к ней на поклон, и она дала мне шанс. Какой-то возмутительный парадокс! Столько актеров, режиссеров и драматургов – среди них были даже прислужники начальства – мне доказывали с пеной у рта, что хорошо бы сделать что-то свое, но как? Кто им даст такие возможности? Тот хотел – дело не выгорело, этот – не получилось, и так шло год за годом под эгидой старческого скептицизма. А мне, которому в первую очередь должны были отказать, дали «добро». Чем выше цель, тем выше должен быть прыжок. Если и обращаться к начальству, то к самому-самому. Единственная возможность выжить – это выпрыгнуть из местного варева условных вежливостей, дежурных улыбок, канцелярских отчетов, театральных властителей, бумажных творцов, нагретых вековой пассивностью мест, заслуженных, народных. Иначе тебя засосет с головой, и ничего не останется, кроме как тешить свое самолюбие грамотами, статуэтками из спорттоваров, и искать себе оправдание, ссылаясь на бескультурье горожан, безразличие чинов, географию родимого захолустья.

Распрощавшись с Юлькой, пожав ей крепко руку и радушно отблагодарив, вылетаю на свет. Тротуар вымощен плиткой, я ступаю по ней, на ходу набирая номер Сереги… Записал его вчера я как – Еврей.

– Алло… Ты меня слышишь? – Улица вся в движении, шумят машины, забивают своими моторами звук динамика. – Алло, слышишь?

– Это кто?

– Платон…

– А, Платон, понял.

– Занят?

– Только репетиция закончилась.

– Тогда подходи к «Часу Пик», я тебя там буду ждать…

– А что такое?

Чуть ускоряясь, я перебегаю улицу на светофор, обгоняю двух засмотревшихся в экраны своих смартфонов девушек.

– Театр наш обсудить надо.

– Я ничего не понял… Через минут двадцать буду.

– И что нам теперь с этим делать? – Серега делает мелкий глоток пива из бокала, похожего на большую рюмку.

– Ну ты же хотел. Больше у нас шанса такого не будет – надо воспользоваться.

Худощавый официант в белой рубашке приносит жареные креветки, застывает над нами, но не перебивает, распираемый от нетерпения все-таки ожидает паузы. Дождавшись, начинает заранее заготовленную речь:

– У нас сейчас акция, при покупке двух шотов текилы, третий идет в подарок.

– Берем, – машет рукой Серега.

– Хорошо. – Официант удаляется гордой походкой победителя.

– Все просто, – поясняю я. – Премьера в середине июня.

– Что? – От возмущения Серега давится пивом.

– Так сказали, – вру я с чувством полной правоты – если не ограничить себя временем, то все пойдет на самотек, да и Ленке я обещал конкуренцию.

– Это невозможно.

– У нас нет выбора.

– У нас еще нет пьесы, что ты собрался ставить?

Серега злится, его нервозность переходит на меня. Блин, куда я так разогнался? И впрямь же ничего не готово. Что на меня нашло? Чему я радуюсь, что такими темпами выйдет спектакль, его посмотрит пара зрителей – скорее всего, родственники актеров, и все… Тут не с Ленкиным театром конкурировать надо, а с каким-нибудь ДК «Радуга» из Козловска, куда порой наши коллективы возят свои постановки, чтобы порадовать неискушенного зрителя глубинки давно устаревшим для нашего города шедевром.

Над головой гудит вентилятор, тени винтов вращаются по столу словно рулетка. За стеклом шум дороги, мелькают головы пешеходов. Пятница – люди раньше времени спешат с работы домой. Я разламываю креветку, снимаю с хвостика чешую, гляжу на Серегу. Тот отстраненно пьет пиво.

– Креветки хочешь?

– Нет. – Серега прочно ушел в себя.

– Режиссером будешь.

– Режиссером чего?

– Завтра пьеса будет готова.

– Этого не может быть.

– Может.

– А с чего ты решил, что она мне понравится…

– Просто поверь, понравится.

– Да у меня гастроли еще в мае, понимаешь? – Новая волна возмущения охватывает Серегу. – Когда? Скажи, когда? И с кем?

Официант приносит три обсыпанных солью рюмки текилы и блюдечко с дольками лимона, пронизанных миниатюрными шпажками.

– Вот, это ваше, – зачем-то говорит официант…

– Должен быть лайм, – актер срывается.

– Извините, пожалуйста, лайм закончился. – Официант возмутительно спокоен. Белый ворот, черный фартук и нарукавники, точно такие же нас заставлял надевать красноносый трудовик перед своими уроками. – Но зато у нас акция…

– Берем, – тут же перебивает Серега.

– Хорошо. – Официант тут же удаляется, словно и не появлялся.

– Это хочешь сказать, ну, в смысле, я буду режиссером?

– Да. – Я вытираю салфеткой руки, испачканные креветочным соком. – Ты будешь режиссером.

– Ты мне так доверяешь?

– Да. Ты будешь даже худруком.

– Ах, даже худруком! – иронизирует Серега.

– Да. Под моим присмотром.

– А ты кем будешь?

– Директором.

Словно из-под земли возникает официант – сначала его улыбка, белый ворот, а дальше он целиком. В его руках поднос, на котором три рюмки.

– Что это? – истерически хохочет Серега.

– Коктейль «Боярский», – с чувством полного достоинства аргументирует официант.

– А, Боярский, отлично… – пародирует голос всем известного советского Д’Артаньяна.

– Да мы еще текилу не выпили, куда нам столько? – спрашиваю я.

– Сегодня все выпьем, сегодня все можно. – Серега явно вошел в роль мушкетера. – Сегодня мы театр открываем, меня худруком назначили. Сегодня можно.

Официант пытается начать речь, но тут же его перебивают:

– Так, что там есть по акции? – Серега не дает сказать и слова. – Берем.

– Все?

– Все!

Текила пьется легко. Третью рюмку разливаем по двум пустым и тут же опрокидываем. Переходим на коктейль «Боярский», распиваем по такой же системе. Только не закусываем лимоном.