Никита Каховка - Альтернатива

Двери лифта разъехались в разные стороны. Кольман пропустил женщину вперед, благодаря чему его взору снова предстал шикарный вид. И руки его мгновенно получили сигнал, не из сердца, а из мозга, и мышцы уже сжались для исполнения повеления коснуться желаемого, как следующий сигнал, также мгновенно, отменил все команды. Это был современный лифт, и значит, в нем обязательно есть камера наблюдения.

Девушка нажала кнопку этажа, развернулась и сняла очки. Она казалась выше ростом в несколько сантиметров. К слову сказать, быть «выше» во всех отношениях, этого у нее не отнять.

А дальше все должно произойти как в глупом кино. Плюс ко всему и камера снимает.

Молодой человек уперся локтем в шлифованную обшивку кабинки чуть левее женского плеча. Их приоткрытые губы едва касались друг друга, но не сливались в страстном поцелуе. Были слышны лишь механический гул и едва уловимое учащенное дыхание…

…и стоит все повернуть по иному сценарию, как послышатся вздохи, одежда сбросится на пол, кабинка вмиг наполнится запахом возбужденной плоти. Он приподнимет ее крепкими руками и она сожмет в кольце его талию стройными ногами, и уже не вздохи, а крики экстаза донесутся из шахты лифта, и те жильцы, что находятся снаружи в ожидании у дверей, в недоумении будут разглядывать эти самые двери, и бесполезно нажимать на кнопку. А охранник или вахтер, возможно, консьерж уткнется носом в монитор и…

…да черт с ним, с этим охранником или кто он там такой!

Поэтому Август и сдержался. Он не имел привычки выставлять интим напоказ. Иначе терялся не просто смысл. Терялась «магия» сего действа.

Яркие краски заката, после ясного дня, расплывались в серых тонах, темнея с каждой минутой.

Неминуемо близился вечер.

Молодой человек лежал на кровати, закинув руки за голову. Дыхание восстановилось, и теперь грудь едва приподнималась.

В комнату вошла Инга и улеглась рядом. Она была совершенно без единого фигового листка. От нее пахло душем.

– Ты идешь? – спросила красотка.

– Да, сейчас иду.

– Что-то ты слабоват для своих лет, – сказала Инга, поворачиваясь на бок. – Ты не болен? Все хорошо?

– Все хорошо, не переживай. Секса уже долго не было, разогреться надо.

– Что-то мне не верится, чтобы у тебя давно не было секса.

– Тебе не обязательно верить. Ты все равно меня не знаешь.

– Не обязательно тебя знать, чтобы понимать, что ты… мужик и потребность в сексе у тебя естественная.

Парень перевел взгляд на женскую грудь.

Она была желанна. Между вторым и третьим размером. Ни много ни мало. То, что нужно.

Несколько минут назад он восхищался этим размером, как и телом Инги в целом. Она прекрасна, можно сказать, идеал мужчины. Но, несмотря на перевозбуждение, подсознание четко подсказывало – такого быть не может. Да, идеала не существует на Земле. Во всем есть изъян.

И все же, как она прекрасна. Или, если быть точным, сексуальна.

И парень уже открыл рот, чтобы сказать, что потрахаться для него менее важно, чем сама женщина. И секс – далеко не приоритет в жизни. Поэтому он не бегает за каждой юбкой. А женщина для него это не влагалище, из которого сначала с трудом выходишь на свет, а после большую половину жизни жаждешь «войти» для наслаждения…

…влагалище.

Если бы не зарубежные кинокомедии, в которых главным героям около или за пятьдесят, которые только и кричат на весь мир о ссохшейся матке или бесполезном пенисе. В связи с чем жизнь утратила для них смысл. Но теперь, на рассвете маразма, когда они вспомнили юность и занялись рукоблудием, теперь они счастливы как никогда в своей жизни. Бред какой. Но порой в подобных комедиях снимаются известные актеры. Имена, к которым ты относишься с большим уважением. Или относился. Так как после просмотра подобной картины… конечно, можно сделать скидку на – ничего личного, просто бизнес. Но это уже не то. Не то.

Поэтому, если бы не эти бредовые комедии, термин «влагалище» не осел бы в памяти.

Черт возьми, но ведь кто-то этот бред оплачивает?

Кольман открыл рот, но ничего не сказал. Вместо него из живота донеслось протяжное урчание, и девушка рассмеялась. Но вскоре урчание повторилось, и снова, и тогда уже усмехнулся гость.

– Я поняла, – сказала она, поднимаясь с кровати.

Инга накинула шелковый красный халатик, который едва прикрывал ее… ах! какие ягодицы! и развернулась в дверном проеме:

– Я жду. Не заставляй меня скучать, красавчик.

– Не успеешь, – ответил мужчина и опустил ноги на пол.

Выйдя из ванной комнаты, Август отыскал джинсы, одел их на влажное еще тело и, застегнув пуговицы ширинки, направился в кухню.

Он остановился в дверном проеме и прислонился плечом к косяку. Ему нравилось смотреть, как управлялась его новая знакомая с ножом и продуктами. Как покачивались в стороны ее груди, как низ халатика иногда приподнимался, выставляя напоказ куда шикарней вид, лицезреть который не представлялось возможным без волнения.

– Садись! Не стой, как истукан! – сказала Инга тоном, не допускающим возражения. – Иначе прожжешь мне еще одну дырку.

– Думаешь, если присяду, ты сможешь заставить меня закрыть глаза? – говорил гость, медленно подходя к женщине. – Думаешь, сидя не смогу «сверлить» взглядом эту вот красоту? – спросил он и оставил несколько поцелуев на ее шее, скользнув тем временем пальцами рук по нижней части ягодиц. – Надеюсь, я не выгляжу в твоих глазах мальчишкой?

– Н-нет, ах… с чего… ты, а-ах… взял?

Голос красотки заметно изменился. Да что голос, она изменилась вся. Теперь Инга извивалась в объятьях мужчины закрыв глаза и продолжая держать в руках хлеб и нож.

Левая рука Августа поднялась к голове девушки, и теперь подушечки пальцев ласково поглаживали шею, скулы, щеки и губы. Другая рука так и осталась внизу, лишь переместилась вперед. И так же подушечки пальцев поглаживали одновременно внутренние части бедер, нежно касались центра промежности и переходили в паховую область.

– Ав-густ, а-ах! Проказ-ник… а-ах! что ты делаешь? У меня же нож… ум-м… в руке.

– Почему он все еще в твоей руке?

– Не знаю, а-ах! – прошептала красотка и тут же, освободив руки, перевела их за спину.

Ей с легкостью удалось расстегнуть пуговицы ширинки и приспустить джинсы. И лишь после этого парень стянул с нее халат и прижался к ней всем своим, горячим телом.

Становилось жарко.

Пальцы руки, что находилась внизу, теперь все больше уделяли нежное внимание центру промежности. Левой же руке достался и плоский животик, и два полушария выше, и снова шея, лицо…

Инга все чаще и все громче вскрикивала, при этом она произносила разные, порой странные, ласковые слова:

– Да, зайчик мой! Да, мальчик мой!

Было жарко. И казалось, этот жар исходил из отвердевшей плоти, прижатой к ягодицам красотки.