Анджей Ласки - Формула любви

– Данте? – Я поднял бровь.

– Да, Данте. Тот самый. – Мигофу кивнул.

Я представил себе великого Данте, сидящего так же за столиком кафе в призрачном мире и попивающим чай в компании моего сопровождающего и Мигофу. Себастьен сразу скорчил такую рожу, что я чуть не расхохотался. Острый взгляд потомка вождей меня мгновенно остудил.

– Хочешь ли ты опять стать человеком или раствориться среди звезд окончательно, обратившись частью Вселенной… В общем, решай.

– Извините, но мне казалось, что рассказ о возвращении будет более интересным, насыщенным событиями моей жизни, или, по крайней мере, я узнаю о причинах.

– Тебе нужны причины? Данте тоже задавал этот вопрос… Все задают этот вопрос! Твоя причина – Формула любви. Она нужна всем, но в тебя так неосторожно врезался грузовик.

Я тут же вспомнил Формулу, которая приснилась мне однажды – V внутри U в квадрате, расположенная в квадранте II. Более того, я узнал голос, объяснивший мне значение. Да, точно!

– Объяснение ты тоже помнишь, – Мигофу усмехнулся, словно подтверждая мою догадку. – Она нужна всем.

– Так это были вы? В моем сне.

Совиный коготь молча махнул рукой.

– И что же, – Я продолжил, – если шансы на возвращение равны – то может случиться, что я навсегда останусь здесь. И что тогда? Что будет с Формулой?

– Ну, тогда мы покажем ее кому-нибудь еще.

– Почему не сейчас?

– Знаешь, есть такое понятие как «вера». Бог существует потому, что в него верят люди. Санта Клаус существует потому, что в него верят все дети. Себастьен верит в тебя, Диана тоже верит. А я верю Себастьену.

– Диана? – Впрочем, почему я удивляюсь словам Мигофу?

– А ты что, забыл? Примчалась по первому звонку. И что, думаешь, просто так? Что она ищет тут девять лет спустя?

– Прошло десять лет.

– Да, десять! Видишь, ты все еще считаешь. Значит, и она верит?! Неожиданно?! Вот это и есть «вера»! Не разочаруй ее. Ты для нее очень важен.

– Не знаю. – Я потупил взгляд, а вырезанная перочинным ножиком на дубовом столе надпись «Злата + Мэттью = Л», оставленная неизвестным посетителем, стала самой интересной вещью на планете.

– Пусть ваша первая история была о любви, а эта будет о счастье, хорошо? И в конце все поженятся. – Мигофу сжал руку в кулак и показал большой палец.

– Мне не нравится ваш сарказм.

– Прости, иначе трудно воспринимать ваш мир. Посмотри, ты даже после смерти настолько вежлив аж тошно становится. Мне казалось, ты должен был рвать и метать, покалечить или убить любого, кто помешает тебе вернуться, а ты сидишь и задаешь вопросы. «Извините», «мне не нравится ваш сарказм». Вы все-таки, странные, люди!

Я понимал насколько он прав сейчас. Мигофу не казался болтуном ни на первый, ни на второй взгляд. Слишком серьезен, слишком сосредоточен.

– Если ты заметил, я даже не спрашиваю, согласен ты или нет – у тебя просто нет выбора. Никакого. – Продолжил он. – Ты либо делаешь это, либо нет. Всего два варианта и последствия каждого свои. Так что лучше, если ты примешь предложение и согласишься на эти условия.

Он надолго замолчал, ожидая моего ответа. Лишь только делал маленькие глотки чая из чашки.

– Конечно, я согласен. Ведь мне даже не из чего выбирать, черт возьми!

– Браво! Я рад, что ты так принял это. – Мифогу опрокинул в себя остатки чая из чашки и похлопал меня по плечу.

– Вы умеете убеждать. – Я развел руками в стороны.

– Хорошо. На этом нам пока придется расстаться.

Мигофу стремительно встал из-за стола. Себастьен тоже поднялся, и, сделав мне знак рукой оставаться на месте, проводил индейца до дверей. Там они долго стояли, тихо о чем-то переговариваясь. После Мигофу накинул плащ и шляпу и вышел на улицу. Звон китайских колокольчиков наполнил хрустальными нотами чайную.

Себастьен вернулся за стол.

– Почему он ушел? – Полюбопытствовал я. – Он же не сказал, что мне дальше делать.

– Он и не должен. Самое главное, что сказал ему ты. – Себастьен перемалывал зубами аудиторию, запивая ее пуэром. – Он получил ответ на свой вопрос…

– Но я не получил ответа на свои! – Я был возмущен.

– Ты их получишь. Потом. Когда придет время.

– И почему я должен этому верить?

– Не знаю. Как хочешь, – Себастьен пожал плечами и крикнул в сторону кухни. – Счет!

Через мгновение у нашего стола появилась официантка. Откуда-то из-под одежд Хранитель выудил бумажник, и, сверившись со счетом, вынул из него несколько крупных купюр.

– Как тебе Руки Будды? Понравились?

Я кивнул.

– Отлично! – Из глубины бумажника он достал дополнительную купюру и вложил в счет. – Хороший стол требует хороших чаевых. – Пояснил он с улыбкой. – Идем.

Он подтолкнул меня в сторону выхода, и мы вновь оказались на улице перед чайной. Я даже не услышал прощального звона колокольчиков над дверью.

Потом мы двигались по темной мостовой в сторону порта. Небоскребы тенями нависали над нами. Я даже удивился, как Себастьен смог найти такое темное место в самом освещенном городе мира. Мы миновали ржавый забор, за которым застыла многолетняя стройка с черными глазницами пустых окон, огромную лужу бензиновых разводов, разлившуюся по всей ширине дороги. Мало того, асфальт здесь был вспучен, разбит, его оторванные куски валялись неподалеку, будто еще пару часов назад поработал экскаватор. У грязных помойных баков копошились вперемешку ободранные кошки.

– И куда мы теперь? – На самом деле было все равно, лишь убраться подальше отсюда.

Себастьен пожал плечами и лишь молча прибавил шагу.

– В смысле ты не знаешь? – Мне пришлось почти догонять его. – Если ты не скажешь, куда мы идем, я развернусь и уйду! – Попытался было я блефовать.

– Ну, это вряд ли, – проворчал Себастьен. – Соберись и иди вперед!

На секунду мой хранитель замедлил шаг – прямо перед нами дорогу перебежала жирная крыса. Тусклый свет желтого фонаря осветил ее мокрую лоснящуюся шерсть. На другой стороне дороги она остановилась, и повела своим носом воздух в нашу сторону. Злые маленькие глазки мелькнули в темноте и она, спустя мгновение, исчезла из виду.

– Брррр. – Себастьен поежился. – Ненавижу этих тварей. Идем!

Он снова ускорил шаг, и я поспешил за ним.

Уже через несколько минут мы вновь вышли на залитую светом реклам Уотер Стрит. В конце нее величественно возвышалась арка Бруклинского моста сквозь которую виднелись огни на другом берегу Ист-Ривер. Мы остановились.

– Нам туда, – немного поразмыслив, Себастьен махнул рукой в сторону арки.

– Себастьен, можно нескромный вопрос? – Я прислонился к одной из витрин. – А почему мы идем?

– Не понял, – Кажется, он впервые поднял взгляд на меня с того самого момента как мы вышли из чайной.

Я указал пальцем на спину.