Александр Лышков - Олежкины истории. Повести и рассказы

– Сокол, я пятый. Вас не слышно. Приём.

Почему «пятый»? Потому, что «десятый» – это позывной его отца. Иногда в училище, где он служит, объявляются сборы по тревоге. Это происходит обычно ночью, под утро. Надо же такое удумать! А то эти командиры не понимают, что ночью у людей бывают дела и поважнее! Именно так они опять поступают накануне. Олежка вспоминает прошедшую ночь и вновь переживает её перипетии.

Он слышит сквозь сон, как разбуженный телефонным звонком отец выходит в коридор и снимает трубку. Потом он набирает чей-то номер и произносит странную фразу «Вас вызывает десятый». Больше он ничего не говорит и нажимает на рычаг отбоя, а затем снова накручивает диск на телефоне и, дождавшись ответа, опять произносит эту же загадочную фразу. Так продолжается минут пять. Потом он достаёт из-под кровати тревожный чемоданчик и куда-то уходит.

Олежку всегда удивляет, почему отец называет этот чемоданчик тревожным. Ведь так обычно называется то, что вызывает страх или опасение. Но содержимое чемоданчика вполне себе безобидно: он как-то видел, как отец его укладывает. Самое опасное в нём – это складной перочинный ножик. А кроме него там всё очень домашнее и вполне себе мирное: тёплое бельё, плащ-палатка, фонарик, пачка хрустящих галет и даже сгущёнка. Наверное, у военных, как и у бабули, тоже бывают чёрные дни.

Вся эта атмосфера таинственности, наполненные непонятным смыслом переговоры по телефону захватывают Олежку и будоражат его воображение. Сон снимает как рукой. Он представляет себе, как отец с чемоданчиком в руке появляется на плацу и под покровом ночи, шаря фонариком, ищет своё место в строю. Наконец он находит девятого и становится вслед за ним. К нему в спину пристраивается одиннадцатый, и вскоре полностью сформированная колонна направляется на выполнение ответственной боевой задачи.

Сонливость снова овладевает им, глаза прикрываются. На стене в углу комнаты возникает прямоугольное пятно света. Оно становится ярче и медленно перемещается к центру стены, и вместе с этим нарастает шум мотора. Ррр-у-у-у-ффф. Это машина, она проходит мимо, и шум стихает. Пятно съёживается, тускнеет и гаснет в углу. Но это не просто машина, догадывается он. Это грузовик, в котором увозят собранных по тревоге. Вот ещё один. Ррр-у-у-у-ффф. Становится не по себе.

Он расталкивает Мишаню – хватит спать: не слышишь, что ли, тут такое происходит! Но что с него взять: у Мишани одно ухо надорвано и обвисло, видать, медведица-мать ему его отдавила. Привычка у них такая, у медведей, всем на ухо наступать. Второе тоже замялось. Попробуй, расслышь тут! Недовольный взгляд на Олежку. Пора бы его привести в порядок: шерсть уже неделю нечёсанная, местами свалялась, а на спине и вовсе пролежень. Но друг надёжный.

– Сиди здесь, в углу, у подушки, и смотри внимательней, – шепчет он ему заговорщически, указывая на стену. – Если пятно остановится напротив и хлопнет входная дверь, дай знать.

Блестящие бусины глаз приятеля впиваются взором в стену. Вдвоём наблюдать не так страшно. Ррр-у-у-у-ффф, Ррр-у-у-у-ффф. Тёмные полосы между пятнами становятся всё уже, и вскоре почти непрерывная жёлтая река медленно течёт по стене. Её волны уносят куда-то вдаль не только военных, но и всё население городка. На него накатывается внезапная тоска и чувство одиночества.

Почему они забыли его? Наверное, потому что у него нет позывного с номером, закрепляющим за ним положение в строю и место в машине, а раз так, то его просто оставили здесь, в этой несчастной кроватке. Хочется вскочить, подбежать к окну и, что есть мочи, крикнуть им, чтобы они услышали его и взяли с собой. Но ноги ватные и рот не разлепить.

– Олежка, роднуля, пора вставать. Что-то ты под утро весь искрутился, всё одеяло перебуровил.

Голос бабули. Неужели ему всё это приснилось? Из кухни доносится и другие голоса: мать собирает брата в школу. Ну так и есть, это был всего лишь сон, и никто никуда не уехал.

Мишаня сидит рядом продолжает сверлить бусинами стену. Наверное, не выспался, бедняга. Он бережно кладёт его на подушку – отбой тревоги. Но, как бы там ни было, позывной у него всё же должен быть. И лучше бы – с числом, чтобы не путаться ни при каких обстоятельствах. И ещё, чтобы отец был неподалёку.

В наушнике по-прежнему тишина.

– Сокол, сокол, я пятый. Вас не слышу. Приём.

Странная находка

Олежка ковыряется палкой в песочной яме. Ему хочется знать, на какую глубину уходит в ней песок. Вопрос глубины почему-то всегда его волнует. Особенно он любит, надев сапоги, измерять глубину воды в лужах и отыскивать там самое глубокое место. Часто это заканчивается тем, что вода переливается через край сапога, и приходится разуваться и сливать её, чтобы не хлюпало. Но это его не останавливает. И домой для смены носков, как это делают некоторые неженки, он не спешит несмотря на то, что в мокрых носках гулять не очень-то приятно. А всё потому, что его могут отругать и оставить дома, а тогда – всё, прощай, улица. Поэтому высокие сапоги, а ещё лучше – с отворотами, как у дяди Васи из соседнего подъезда, которого все называют заядлым охотником (он, видимо, в них охотится за какими-то дикими ядлами), его самая большая мечта. Если не считать велосипед с трещоткой, которая нужна, чтобы не крутить педали всё время.

Яма, в которой он копается – это вовсе не песочница. Это специальное место для прыжков, и песок здесь, наверное, для того, чтобы ноги не отбивать, когда высоко подпрыгиваешь. Оно так и называется – яма для прыжков. Правда, он никогда не видел, чтобы здесь кто-то прыгал. Но раз Татьяна Степановна говорит – Кондратьев, хватит портить яму для прыжков, значит так оно и есть. Хотя это очень странное название. Потому что это никакая не яма вовсе, а совершенно ровное место. Находится она на стадионе, напротив их садика. Сюда их иногда выводят на прогулку. Рядом – футбольное поле. Но сегодня здесь никто не играет, и даже не тренируется, а жаль.

Ему всегда интересно наблюдать, как футболисты гоняют по полю мяч и громко выкрикивают при этом разные слова. Дай пас – требует один, и Олежека понимает, что это он таким необычным способом просит у товарища мяч. Сказал бы просто – дай мяч. Так ведь нет, мудрит. Наверное, хочет обмануть противника. А тот ему в ответ – не дам, ты всё время в овсе пасёшься. То, что он имеет в виду «офсайд», Олежка поймёт гораздо позже, но пока он без труда догадывается, что речь идёт таком сорте густой травы, которая идёт на корм лошадям, и в которой мяч точно может застрять. Поэтому и правильно, что не даёт. Хотя, где он там овёс увидел – трава как трава.

Некоторые слова он и вовсе не понимает. Те, что футболисты часто выкрикивают после столкновений или после ударов мимо ворот. Когда Олежка вырастет и будет играть в футбол, в чём он нисколько не сомневается, он уж точно не промахнётся с такого близкого расстояния.