Евгений Чертовских - Дед Семён и другие. Рассказы

«Любил Яков еще с детства смотреть, как в горне бушует пламя, как крепкий металл начинает краснеть, а затем под молотком умелого кузнеца становился податливым, мягким и превращался в нужную вещь. Местный кузнец приметил у Якова эдакую страсть к металлу и разрешал ему раздуть горн, подержать какой-либо инструмент, а иногда и стукнуть раз-другой по раскалённой заготовке».

– Вот оно. Так и есть, – за окном по газону бегала внучка. – С детства у него интерес к необычному делу появился.

Посмотрев на небо, Семён с досадой подумал, что до вечера ещё далеко. Ему очень хотелось вновь попробовать «фокус» с подсвечником. Но впереди был ещё целый день. Надо было заняться каким-нибудь полезным делом. Вспомнил! За домом лежали напиленные дрова, надо бы поколоть.

– Сёма, а сколько лет было Левону, когда у него сын родился? – спросила жена, проходившего мимо мужа.

– Тридцать восемь. А что?

– Поздний ребёнок.

– Нормальный. Девки были одни до него. А это ты к чему?

– Да, так. А Яков твой, когда женился?

– В двадцать три, жену Полиной звали, – Семён смотрел на Марину с удивлением.

– А у него первый ребенок, когда родился?

– А вот этого я пока не знаю. Ещё недочитал. Какие-то вопросы у тебя странные?

– Почему странные? Так, поговорить охота.

Намахавшись топором, Семён сидел и отдыхал у небольшого пруда. Шум искусственного водопада расслаблял. Вылетая из под большого камня, вода падала вниз на плоский плиточник, и далее причудливым образом, несколькими водяными змейками, устремлялась через каскад камней к поверхности пруда. Словно живые создания, извиваясь между камней, «змейки» разными путями стремились к объединению. И то ли удар падающей воды о камень, то ли шелест невидимых чешуек, которыми водные змейки задевали о камни, пробираясь между ними, производили приятное успокаивающее действие.

Солнце давно ушло за горизонт, стало темно. Почувствовался запах табачного дыма. Семён встал, покрутил головой, принюхался.

– Нет, показалось. У нас и не курит никто.

Пошёл к дому. На пороге его опять остановил запах дыма.

– Марин, у нас кто-то курил?

– Нет! – Марина ответила и странно посмотрела на мужа.

– Странно. Показалось, наверное. Ладно. Пойду в кабинет. К чаю позовите.

Совершив новый ритуал, зажжение свечи в подсвечнике, Семён выключил настольную лампу и сел за отцовские бумаги.

«Особенно многолюдно было в доме зимними долгими вечерами. Левон, склонившись над заготовками, шил шубы, тулупы, зипуны, а пришедшие мужики рассаживались по лавкам, дымили табаком и любовались ловкими движениями его рук. Порой качали головами – удивлялись, как это он своими ручищами умудряется так ловко работать маленькой иглой…

Открылась дверь и в дом вошёл крепкого телосложения молодой человек. Снял тулуп и повесил его в углу.

– Вот и Яков пришёл с кузни, давайте вечерять, – засуетилась женщина.

Мужики, как по команде, встали с лавки, попрощались с хозяевами и друг за другом вышли.

Навстречу Якову побежали две маленькие девочки, обняли отца, после чего одна повернулась и произнесла:

– Дедушка, пошли чай пить…

Семён очнулся. Внучка стояла в проёме двери и странно смотрела на деда.

– Что, спишь?

– Вроде нет. Хотя, кто его знает.

Дед с внучкой спустились в гостиную. В голове у Семёна крутилось увиденное и услышанное.

– Марин, – войдя в зал, произнёс он, – а у Якова-то, тоже были сначала дочери.

– Так и должно быть, – Марина разливала по чашкам чай, – сначала нянька, а потом, лялька.

– Ну да, – Семён заглянул в листок, принесённый с собой из кабинета. – Вот слушай: «В 1851 году у Якова родился сын. То-то в доме было переполоху. Все бегали, суетились, радостный отец принимал поздравления близких и знакомых. С гордо поднятой головой ходил дед, он не расточал слов радости и восхищения, но всё в нём говорило, что появлению внука он был несказанно рад. Новорожденного назвали Сергеем. В честь рождения сына Яков сковал подсвечник, в виде трёх роз, связал их крепко-накрепко стальным шнуром и вручил жене».

– Это значит, Якову было…, – Марина задумалась.

– Тридцать девять и подсвечник всплыл, – подытожил Семён.

– Ну, один в один. У его отца две девочки и потом сын в тридцать восемь, и у сына – две дочки, а затем в тридцать девять сын.

– Да. Интересно. Ну, давайте чай пить. Что у нас там к чаю есть?

– Пирог испекла.

– Отлично!

– А что там дальше написано? – Марина прищурила глаза.

– Интересно?

– Да. Тем более, что это было очень давно.

– Ну, хорошо. Вот тут, кстати, о Сергее написано: «К двадцати годам он был неоценимым помощником отцу и деду, выполняя работу в поле и дома. В летние месяцы теперь они уже вдвоём с дедом рубили камень, строили из него односельчанам различные хозяйственные постройки, а в зимние вечера – портняжничали. Бегал к отцу в кузницу смотреть на работу, но интереса к этому делу у него так и не появилось».

– А о Сергее подробнее что-нибудь есть?

– Да, – Семён пальцем водил по написанным строчкам, – вот: «Сергей вырос, возмужал и окреп. Он во многом походил на деда, такой же высокий, широкий в плечах, прямой с гордо поднятой курчавой головой. Лицом чист, внимательные голубые глаза, спокойный в мать, он выглядел симпатичным юношей, и уже не одна девица при встрече опускала глаза, покрываясь румянцем». Ну, ладно. Пойду в кабинет почитаю.

Подходя к кабинету, Семён ощутил запах ладана. Открыл дверь и сердце «ёкнуло». На столе в подсвечнике горела свеча, а за подсвечником стоял гроб, в котором лежал крупного роста покойник с большой бородой. Послышался тихий плач. Посмотрев по сторонам, Семён повернулся к столу, но кроме свечи в подсвечнике и стопки бумаг на столе ничего больше не было. Он уже не удивлялся. К видениям начал привыкать.

– Неужели Левон? – задала сам себе вопрос, и стал внимательно вчитываться в текст рукописи.

«Весной 1872 года дед Левон слег и через две недели его не стало. Прожив долгую, наполненную хорошими делами жизнь, он до последних дней оставался нужным семье и обществу человеком в семье и обществе. Его богатейший опыт был нужен людям, и он не скупился на доброту, был удивительно терпеливым учителем, передавая свой богатейший опыт людям. Память о могучем Левоне сохранилась среди односельчан. Пережив жену почти на десять лет, не будучи обузой, он умер в возрасте 98 лет».

Марина закончила мыть посуду и собиралась идти укладывать спать внучку, как в гостиную вошёл Семён и заявил:

– Сергея в армию забрали, – сглотнул и добавил, – на двенадцать лет.

– Кого? – испуг был явно написан на лице супруги.

– Прадеда моего. В армию. В 1873 году.

– Да ну тебя. Ты со своими предками до инфаркта доведёшь.