Анна Летягина - Край зовёт

Спор в итоге заходит в тупик. Разговор постепенно сворачивает в другую сторону. И тут Светка неожиданно пишет то, что продолжает эти мои мысли. Я читаю и не верю своим глазам. Почему именно сейчас…?

Света: Ребята, я звонила руководителю, спрашивала про Алика. Он говорит, что к нему уже начали пускать родственников. Буквально на две-три минуты пока что.

Некоторое время никто ничего не отвечает. Это молчание кажется мне каким-то осуждающим почему-то: будто Светка нарушила их общий на троих обет молчания на запретную тему. Я на свой страх и риск его нарушаю тоже.

Я: Значит, мы больше его не сможем навестить?

Света: Ну, насколько я поняла, наша помощь уже не нужна. Поэтому, наверно, нас больше не позовут к нему.

Меня вдруг пронзает чувство вины перед Аликом. Получается, мы его бросаем, потому что кто-от сказал, что в нас он больше не нуждается. А вдруг нуждается? Его-то самого об этом спросили? Это почти предательство. Он наверняка ведь помнит, как Светка его держала за руку. Я уверена, что помнит и слова ребят, примиряющие его с жизнью и отводящие подальше от смерти. А что ему способны дать непутёвые родственнички? И что если… гиена вернётся, а рядом с ним никого не будет, чтобы её прогнать? Я сама себе не верю, что думаю сейчас об этом как о реальной угрозе! И всё же видение моё было таким реальным.

Света: Даже если мы очень захотим прийти к нему, нас не пустят. Нам уже туда нельзя. Теперь к нему пускают только своих.

Да уж. Эти свои хуже чужих. Светка, наверно, пытается сейчас успокоить собственную совесть.

Света: Ребята, а у вас не бывало такого… В общем, помните такое огромное колесо – все же в детстве на нём катались? Когда твоя кабинка поднимается на самый верх, внутри что-то сжимается, а потом – снова расслабляется. Как гармошка. А если ещё и вниз посмотреть – то вообще дух захватывает.

Толик: Ага, колесо я обкатал раз тыщу. Не слезал с него почти.

Вадя: А я всегда боялся высоты. Поэтому к колесу даже не подходил никогда.

Света: Так вот, вы сейчас иногда чувствуете такую же «гармошку» внутри, как тогда, на колесе? После того, как мы выходим из чьей-то палаты. Когда гармошка сжимается – страшно, когда расслабляется – появляется какой-то дикий азарт, и вот тогда кажется, что ты готов на всё, и хочется сделать что-то такое… Как будто это от них, от ребят этих мы чем-то таким особенным заражаемся. А ещё из-за этого чувства хочется приходить в больницу снова и снова.

А у меня сейчас одно желание: заставить Светку замолчать. Ну, то есть перестать писать. Остановиться, в общем. То чувство, о котором она сейчас говорит, – это ведь тот же зов просыпающегося внутри падальщика, только под другим «соусом» поданный и другими словами описанный. Я прекрасно понимаю то, что пытается выразить Светка. И я очень хорошо представляю, как этот падальщик грызёт её изнутри, каждый раз требуя новую пищу, новую жертву. Его сводит с ума запах смерти – и он же его насыщает. В этот самый миг меня осеняет страшная догадка. А не мы ли… те самые гиены? Не запах ли смерти, который ещё не выветрился из Алика, нас привёл к его больничной койке? Или всё-таки желание поддержать его и удержать на краю, чтобы он снова не попытался ринуться вниз? Теперь, когда Светка говорит об этом знакомом мне чувстве, я уже не уверена, как раньше, в том, что нами двигал только благородный порыв. Зато я абсолютно уверена в другом: мне хочется немедленно вырвать Светку из власти падальщика прямо сейчас, хотя бы на короткое время, и ещё – не отдать ему Толика и Вадю. Поэтому надо, чтобы они не успели понять Светкины слова, не успели заразиться от неё способностью перерождаться в падальщика. Да и от меня – тоже. Поэтому тут же пишу впопыхах первое, что приходит в голову.

Я: А давайте все вместе сходим на аттракционы, покатаемся на колесе?

Все сразу дружно соглашаются. И только сейчас до меня доходит суть того, что я им сейчас предложила. Да что же я такое творю! Как будто не я это написала сейчас. Я ведь высоты жуть как боюсь с детства. На физ-ре так ни разу и не залезла на канат. Ну, и ладно. Всё равно хотела их куда-то позвать. Вот и подхватила как-то бессознательно, на автопилоте идею, которую Светка мне подкинула, сама того не подозревая. Может, я наконец-то расправлюсь со своей застарелой фобией. А Светка поймёт, что колесо – это просто колесо, и никакой внутренней гармошки нет и быть не могло. И никак эта гармошка с больничными посещениями не связана. Тогда падальщик её отпустит. Ну, или сдохнет внутри неё. Я перестану то и дело видеть гиену и думать, что она – воплощение того, что живёт внутри нас. А до ребят эта болячка вообще не доберётся. И разум со здравым смыслом победят. Да здравствует наука, материализм и трезвый взгляд на жизнь. Ура.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.