Вячеслав Киман - Джек

Стенька не ждал жёлтый автобус в Город безмятежности. Он сидел в канаве возле главной дороги, сжав колени и съёжившись от холода, но это сейчас его волновало меньше всего. Он остался один! Совсем один на всём белом свете, без друзей, без мамы. Вот и бабушки у него больше нет. Но он ни секунды не думал о возможности вернуться к отцу. Замёрзнуть здесь, в канаве, было бы намного приятнее, если выбирать из двух бед одну.

Так он просидел несколько часов, в горьких раздумьях. Когда небо начало приобретать цвет, его глаза закрылись, и он уснул, склонив голову над коленями. Наступило утро среды, люди потянулись на комбинат. Пастух уже собрал всех коров и повёл их на поляну возле леса. Там они будут целый день жевать сочную траву, а потом пойдут к пруду и будут пить воду, долго, не торопясь, вдоволь… Собаки вступили в утренние переговоры, подавая первые голоса. Они как будто докладывали своему вожаку, собачьему начальнику: «Я поел!», «Я грызу кость!», «Мне несут суп!».

Стенька подождал, пока на дороге никого не осталось, и вылез из своей засады. Урчание в его животе напоминало ласкового кота, нежившегося под рукой хозяина. Последний раз этому коту доставалось перекусить только прошлым утром, поэтому урчание было достаточно громким и настойчивым. В памяти всплыли его вчерашние рассуждения о голодной смерти, которая его тогда совсем не пугала. Куда идти, он пока не мог решить. Убежать из дома совсем без подготовки, вот так – с пустыми руками, не входило в его планы, даже смутно очерченные какими-то набросками, иногда мелькавшими в его мыслях. Коробок спичек и ржавый складной ножик – вот и всё его богатство. Старые ботинки на ногах, штаны от прошлогодней школьной формы да свитер, связанный бабушкой. Бабушка. Как же сейчас её не хватало Стеньке. Она была единственным человеком, которая любила его, заменив когда-то погибшую мать. Это она встала на его защиту перед разгневанным отцом, из-за него её увезли куда-то в ночь.

С такими тревожными мыслями он шёл по дороге, постоянно оборачиваясь и спрыгивая в придорожную канаву, заросшую кустами. Он вспомнил слова, которые говорила бабушка, держа ружьё, но так и не смог понять их смысл. Отец виноват в смерти Стенькиного деда, виноват в смерти мамы… Как это может быть правдой? Он вдруг представил оскалившийся рот отца со слюной в уголке губ, от этого его передёрнуло, как от электрического разряда. Голод вызывал тошноту, которая сдавила горло, но облегчения не последовало – желудок был совсем пуст.

Впереди показался сельский магазин, в котором работала Ольга. До его открытия ещё два часа, поэтому небольшая вытоптанная площадка перед его входом была безлюдной. Стенька зашёл за угол магазина и присел на завалинке. Холодный бетон фундамента вызвал лишь страдания вместо отдыха. Он слез с него и присел на корточки. Его лицо вытянулось вниз от давивших на него несчастий, даже губы стали тоньше, чем раньше. Стенька не знал, зачем он тут сидит и чего ждёт, но и куда теперь идти, он не представлял. С того места, где он спрятался, была видна вся дорога. Если бы вдруг появился отец, то Стенька смог бы быстро скрыться, оставаясь незамеченным. Время совсем остановилось, он ощущал каждую секунду, которая упруго и нехотя уходила в прошлое.

На дороге показалась Ольга, было уже почти девять утра. Она шла в широком белом сарафане, на согнутой в локте руке висела маленькая плетёная корзиночка, накрытая белым платочком. Новый день радовал её, как и все остальные дни, будь то дождливый понедельник или знойное воскресенье. Она любила свою работу, этот прилавок, своих покупателей. «Сто килограммов доброты» – так прозвали её местные жители, а любители появиться у прилавка «навеселе» называли её по-своему: «Сто кило справедливости». Были и другие любители остроумно высказываться, но всё сводилось к «ста килограммам». Оля не обижалась на них за это, у неё не было способности к этому.

Уже около магазина, поставив корзинку на ступеньку и гремя ключами, она заметила Стеньку, выглядывающего из-за угла.

– Стеня, а ты что тут делаешь? Бабушка за хлебом поди послала? Так ещё не привозили.

Тут она поняла – что-то случилось. Бледное лицо мальчишки, до этого обычно розовое, сразу бросалось в глаза.

– Стень, подойди поближе, пожалуйста.

Оля положила руку на затылок Стеньки и внимательно посмотрела на мальчика. Его измученный вид сильно обеспокоил её

– Отец? – просто спросила она Стеньку. Тот смотрел в землю и молчал, но Ольга всё и так понимала.

– Тёть Оль, дадите попить? – робко спросил Стенька.

– Конечно! Заходи в подсобку, – распахнув дверь, сказала Ольга.

-22-

– Да ты голодный, давай я тебя покормлю, – предложила Ольга. – Господи, да что случилось-то такое?

Стенька набросился на предложенную ему котлету и проглотил её, почти не жуя.

– Бабушке стало плохо, она упала, – с набитым ртом пытался говорить Стенька. – Её в больницу увезли…

Ольга поняла, что ребёнок попал в сложную ситуацию, но как ему помочь? Что стряслось с Зоей Георгиевной? Ответов на эти вопросы не было. Вдруг зазвонил телефон, так внезапно и пронзительно, что Ольга вздрогнула и с тревогой взяла трубку.

– Оль, привет, – голос Клавдии Ивановны стал неожиданностью в столь раннее утро.

– Здравствуй, Клавдия. Что случилось?

– Сейчас звонили с районной больницы, Зою Георгиевну вчера вечером увезли с инфарктом, слышала?

– Инфаркт?.. Что же теперь будет…

– Просили информацию по истории болезни. Говорят, операцию сделали, пока очень слаба.

Оля положила трубку на аппарат и задумалась.

– Тёть Оль, спасибо, пойду я, – сказал тихо Стенька, словно нехотя, встав со стула и направившись к двери.

– Стень, куда же ты пойдёшь? Посиди ещё, – с жалостью в голосе попросила Ольга.

– Дел много, боюсь не успеть, – сказал Стенька, стараясь делать голос грубее и ниже, почти как у взрослого.

– Жаль, а то сиди хоть весь день тут, в подсобке, ты мне нисколько не помешаешь.

Ольга подозревала, что Стеньке некуда пойти, поэтому любыми способами пыталась оставить его рядом. Но тот взялся за ручку двери и приоткрыл её. С осторожностью глянув на дорогу, он приготовился сделать шаг. Ольга видела беспокойство и растерянность мальчика, подошла к нему и взяла его за руку.

– Стень, скажи мне правду, что случилось? Ты боишься отца?

– Н-нет, чего мне его бояться?

Ольга почувствовала, что рука мальчика при упоминании об отце дрогнула. Она сжала её крепче и посмотрела в глаза Стеньке.

– Послушай, Стень. Я могу тебя спрятать на время, тебя никто не найдёт!

– Нет, тёть Оль. Ни к чему это. Пойду я, спасибо за котлету.

– Подожди, Стень! У меня ещё булочка есть.

Она кинулась к столу и схватила корзиночку, но услышала скрип закрывающейся двери. Стенька ушёл. Может быть, мальчишка торопился, а может быть, он считал, что не имеет право пользоваться людской добротой после своего поведения – эта тайна так и осталась скрытой в душе Стеньки. Он снова побрёл по дороге, которая, минуя последние дома на окраине, потянулась вдоль засеянного поля. Чёрный ворон начал было скакать вдоль дорог ряда с шагающим Стенькой, глядя на него стеклянными глазами-бусинами, но вдруг сорвался с места и улетел.