Вячеслав Киман - Джек

Будучи участковым, он мог бродить по проулкам часами, заглядывать в щели заборов, скалиться на чужих собак и плевать в землю, встречая прохожих. Его сторонились, старались зайти в дом, едва завидев вдалеке синюю рубашку под распахнутой форменной курткой.

Выйдя за ворота, он вопреки ожиданиям Стеньки пошёл в другую сторону, дошёл до конца улицы, повернул направо и пересек ещё три проулка, после чего свернул в четвертый, где жили Савушкины. Стенька не мог ему возразить, у него никто не спрашивал мнения, иначе можно схлопотать сапогом по одному месту. Уже несколько метров оставалось до забора, через щели был виден дом и огород, Марина была в доме. Фёдор остановился, как вкопанный, и продолжал пристально всматриваться в щели забора. Наконец, он дождался момента, когда хозяйка вышла из дома, держа тазик с водой, поставила его на перила крыльца, придерживая одной рукой, а другой поправила красную косынку на голове. Фёдор продолжил своё движение, в его взгляде светился недобрый огонь. Он уже заметил через щели забора, что сарай распахнут, а мотоцикла в нём нет. Значит, мужа нет дома, наверное, уехал в райцентр. Он остановился возле калитки, его глаза оказались прямо напротив щели для газет. Шаги его были настолько тихими, что ни одна собака не подала голос. Однако, Стенька был менее осторожен. Когда Фёдор двинулся в сторону калитки Савушкиных, сын тоже пошёл вперед, но шаркая подошвами сапог и цепляясь за каждый камень. Одна из соседских собак не выдержала и сорвалась в лай, её тут же подхватили собаки со всего посёлка.

Марина с тревогой посмотрела в сторону калитки и даже не увидела, а скорее почувствовала, что на неё кто-то смотрит. Она почувствовала, что это ужасное состояние беззащитности снова накатывает огромной волной. Её руки невольно разжались, тазик с водой упал с перил и окатил ноги, отчего сердце чуть не остановилось. Она попробовала успокоиться, после чего сделала несколько осторожных шагов в сторону прорези. И она всё поняла! Эти жёлтые глаза с бесцветными ресницами неподвижно следили за ней. Они её преследуют все эти годы, а сегодня Марина почувствовала, что это конец, она не может больше этого вынести.

– Уходи прочь! Я сейчас Пашку позову! – крикнула она что есть мочи. Но глаза даже не моргнули, они застыли, покрылись стеклом, как будто их хозяин глубоко задумался над чем-то и забыл их закрыть.

– Позови, я жду, – чуть слышно прохрипел голос за калиткой. Он никуда не спешил, даже о существовании сына, который топтался рядом, забыл напрочь.

В соседнем огороде послышалось какое-то движение. Это соседка Ольга услышала шум и уже пробиралась через заросли малины к забору из штакетника. Она уже давно не спала, работа в сельском магазине продавцом выработала железную привычку вставать с первыми петухами даже в выходной.

– Марина, ты чего кричишь? Что случилось, милая, тебе плохо? – с явным страхом в голосе спросила Ольга.

– Всё нормально, Оль. Просто показалось, что кто-то стоит за калиткой, вот я немного и испугалась. Пашка с Витькой уехали в центр, а я одна тут. Даже Марти забрали, вот меня озноб и пробрал, – оправдывалась Марина.

– К тебе зайти? – сочувствующе поинтересовалась Ольга, – мне пока делать нечего, если что. А то – пошли ко мне?

– Спасибо, Оль, мне полы надо домыть, пока мои не приехали, – немного успокоившись, ответила Марина.

– Ну как знаешь, если что – кричи, – шутила Ольга, пробираясь через заросли в обратном направлении. Габариты её не позволяли пройти подобные преграды незамеченной, ветки малины хрустели и ломались. Может быть, такая комплекция досталась ей от матери, а может и магазин стал тому виной, но полнота её только красила. Добрейшей души человек, хотя в магазине может так гаркнуть на любого алкаша, что тот выбегал на улицу в полуприсяди.

Как только Ольга подала голос, глаза исчезли из щели калитки. Фёдор продолжил свой путь, считая свой долг перед ненавистной ему семейкой на сегодня выполненным.

-6-

Районный центр был примерно в пятнадцати километрах от посёлка Тулинского, где жили Савушкины. Это был обычный городок, с названием, с магазинами и даже с клубом. Возвышенск, так его величали с недавних времён, а возраст у него был не так уж и мал. Двести лет назад на его месте была деревня Возвышенка, а теперь тут вырос целый город с кирпичными многоэтажными домами и парком. Витька с отцом подъехали к воротам рыночной площади и заняли свободное место возле ограды. Не слезая с мотоцикла, Павел защёлкнул карабин поводка на ошейнике Марти.

– Ну как, устал ехать? – поинтересовался он у сына, снимая шлем и вешая его на руку.

– Нисколько, – с гордостью ответил Витя. Павел помог ему расстегнуть шлем и засунул его в люльку.

– Тогда пойдём, поищем твой бинокль, да мне шурупов и гвоздей заодно прикупим.

Павел слегка подталкивал сына к воротам рынка, левой рукой держа поводок Марти. Было рано, люди только начинали своё движение между рядами продавцов, лениво и нехотя. Торговцы раскладывали свой нехитрый товар – одежду для рыбаков, сапоги, рядом разместились свитера. Немного дальше стояли небольшой кучкой продавцы прошлогодней картошки и банок с соленьями. Чуть поодаль, в основном, возле забора, выстроились саженцы.

– Берём сморооодинууу, крыжооовнииик, не проходим мииимо! – подал голос один из торговцев, резко разрезав утреннюю ленивую тишину воскресного утра.

Витя опустил голову. То, что он мечтал увидеть сию секунду среди нагромождений товаров, отсутствовало. Глядя на саженцы, он думал совсем о другом, с трудом сдерживая слёзы.

– Мальчик, ты выглядишь грустным, что случилось? – спросил хозяин кустов смородины, дедушка с седой бородой. Павел решил вмешаться в разговор, чувствуя, что сын может не выдержать и разреветься.

– Уважаемый, я прошу прощения, но мы ищем бинокль. Не знаете, куда подевался тот продавец, который обычно стоял вон там? – Павел показал пальцем на свитера, гордо висящие на крючках деревянных шестов.

– А, так это-ть, ясно дело – ты, сынок, вдаль пройди, там он, ясно дело – передвинулся немного.

Дед был рад, что оказался полезным, он даже глядел не на Павла, а на Витю. Тот поднял голову на старичка, и улыбка до ушей украсила его лицо. Только слезинка, спрятавшаяся за стёклами очков, выдавала его недавнее горе. Он перевел взгляд на отца, пытаясь прочитать его мысли, но Павел и сам радовался не меньше сына. Будто камень с души упал – обещание будет выполнено.

Людей почти не прибавилось, добраться до заветного ларька не составило труда. Глаза Вити сияли от разнообразия биноклей, фонарей, ножей с десятками лезвий.

– Ну давай, выбирай, что тебе по душе, – отец старался выглядеть спокойным, но какие-то сомнения закрались в его душу.