Вячеслав Киман - Джек

– О, какие люди! – глумился Стенька, упираясь ладошками в коленки, наклонившись вперед, – гребарий ищут, видать!

– Не гребарий, а гербарий. И его не ищут, а собирают. А мы другими делами заняты, – не выдержал Витька наглых слов Стеньки. Тот не ожидал такого отпора и распрямился, удивленно посмотрел на Митяя, словно задавая немой вопрос, потом снова медленно повернулся к Витьке.

– Вы что, ботаны, совсем оборзели? Вы с кем так разговариваете? Шпана! – выкрикивал Стенька, стараясь сделать голос как можно грубее, но от этого он только становился каким-то повизгивающим. Это было ему совсем не на руку, отчего его лицо покраснело, а конопушки стали совсем чёрными.

– Ты нисколько не старше меня, – стараясь сохранять спокойствие ответил Витька. – Мы с тобой в одном классе учимся, и ничего мы не ботаны.

Володька оставался в стороне, пока происходил этот неспокойный разговор. Его что-то беспокоило прямо под его ногами, поэтому он пытался это «что-то» найти и выковырять.

– А ты хоть раз ружьё держал в руках? Настоящее ружьё! – с серьёзным видом, немного испытующим, продолжил Стенька.

– Ну, нет. А зачем?

– Аааа.… А ты на охоту ходил хоть раз?

– Нет, не ходил. Меня это не интересует.

– Ты бы не пошёл, даже если бы тебя отец позвал! А всё потому, что ты струсил! – сделал окончательный вывод Стенька.

– Я ничего не боюсь. А ты даже от девчонок прячешься, когда им на глаза попадаешься! – Витя уже начинал закипать.

Стенька подошёл вплотную, выпятил грудь и посмотрел в глаза Витьке. Кажется, ещё немного, и он кинется на него с кулаками, но Митяй вдруг одёрнул его:

– Еньк, уже солнце скоро сядет, брось ты его, пойдём, покажешь.

Стенька продолжал смотреть в стёкла Витькиных очков, и тут его рот расплылся в ехидной улыбке.

– Мы сегодня с отцом на волков ходили. Слабо посмотреть? Там они валяются, за ручьём.

– Нет, не слабо. Показывай! – повернувшись к Володьке, он кивнул головой в сторону тропинки. Тот нехотя встал, но весь его вялый вид говорил сам за себя: «Оставьте меня здесь, я ищу очень важную вещь, а вы тут со своими волками…». Но он всё равно поплёлся со всеми, – при упоминании о волках он сразу отказался от перспективы остаться тут одному.

Стенька шёл впереди, за ним Митяй. Замыкали шествие Витя и Володя, причём, последний плёлся со значительным отставанием и всё время оглядывался. Он постоянно думал над одной задачей: если волки вдруг оказались так близко от посёлка, то они могут появиться тут опять, причём, в любую секунду? А если волки голодные, а ведь они всегда голодные – то они нападут на нас? Если они набросятся на Стеньку с Митяем, то смогут ли они с Витькой убежать? Интересно, а если волку кинуть бутерброд с колбасой, то волк будет его есть? Тут Володька вспомнил, что бутерброд он недавно съел сам, поэтому бросать было нечего, что его сильно огорчило.

Через несколько десятков шагов показались кусты ивы, за которыми утром прятались охотники. В глаза бросились четыре гильзы – две красных и две зеленых. Митяй поднял одну из них и понюхал.

– Да, круто, – сказал он и посмотрел на Стеньку. – Еньк, а ты сам-то стрелял?

– Конечно! – еле заметная краска стала подступать к его щекам, но быстро исчезла, когда Витька задал не менее каверзный вопрос:

– Чем заряжали? Дробью или картечью?

Стенька плотно сжал губы, кулаки он сжимал уже давно.

– На волков, ты сам подумай!

Витька был серьёзным, хотя уголки рта немного приподнялись. Ему уже нравилась эта игра в скрытый сарказм – немного осадить зазнавшегося гордеца не будет лишним.

– Наверное, картечь? – с наивным видом продолжал Витька.

– Конечно! А что же ещё? – облегчённо выпалил Стенька и перепрыгнул на большой валун в воде.

– Ну что, смелых нет? Пошли за мной, если вы не шпана. Митяй, не отставай.

-12-

Володя остался возле куста ивы. Ему было безразлично, что о нём будут говорить ребята, страх перед волками, даже мёртвыми, овладел им полностью. Остальные трое смельчаков упорно пробирались на другой берег, ища глазами большие камни и перепрыгивая по ним. Витя несколько раз наступил в ручей, вода доходила почти до колен. Стенька с Митяем были более осмотрительными и дошли до берега почти сухими.

– Там они, – Стенька указал пальцем на траву, – Митяй, поди глянь.

Митька медленно пошёл в направлении травы, гладь которой немного поодаль прерывалась, как будто чем-то примятая. Вытянув голову, как гусь, он пытался увидеть страшную картину раньше, чем там окажется он сам. Наконец, он заметил что-то серое и резко отпрянул назад.

– Они там! Там… – промолвил Митяй, – они точно мёртвые?

– Мертвее не бывает, – буркнул Стенька, – могу проверить, если у остальных кишка тонка.

Он подобрал увесистый камень и медленно пошёл в сторону примятой травы, держа руку вытянутой в сторону. Остальные двинулись следом, Витя шёл последним. Когда Стенька увидел волчицу, лежащую на боку, его лицо невольно скорчилось в гримасу отвращения. Трава под зверем была тёмно-красной, на серой шкуре, ссохшейся в сплошную корку, были видны чёрные пятна засохшей крови, облепленной мухами. Глаза были полуоткрыты, пасть застыла в страшном оскале. Выстрел пришёлся волчице в голову под ухом и в шею. Она умерла сразу, вытянувшись во всю свою огромную длину, которая была не меньше двух метров. Рядом лежали мёртвые волчата, количество которых определить было почти невозможно – это была сплошная масса серой шерсти и крови. Дробь изуродовала их тельца до неузнаваемости, они были похожи на шкурки, вымазанные кровью. Стенька отпрянул и отвернулся было, борясь с отвращением и тошнотой, перехватившей горло, но через несколько секунд снова уставился на трупы.

Митяй стоял в стороне и не проявлял желания наблюдать эту ужасную картину. Витя стоял в пол-оборота к месту событий и с трудом сдерживал слёзы и рвотные позывы. Он ненавидел Стеньку, ненавидел его отца, даже себя он ненавидел в эту минуту. Зачем он пошёл сюда? Ну и пусть он будет трусом, кому он хотел доказать обратное? Этому подонку?

Стенька не мог оторвать взгляд от серой массы, его рот перестал подёргиваться и начал растягиваться в злобный оскал. Он указал пальцем в какую-то точку и воскликнул:

– Смотрите! Смотрите! Один тварёныш ещё живой!

Он медленно поднял камень над головой и стеклянными глазами уставился в одну точку, продолжая указывать туда пальцем. Витька вздрогнул и глянул в ту сторону, куда только-что обещал сам себе не смотреть ни за что на свете никогда. Чувство тошноты сменилось дрожью в руках и коленях, нечто кроваво-чёрное шевельнулось и даже стали видны очертания головы. Слабые попытки раненого щенка приподнять её не привели ни к чему, он снова уронил её на траву. То, что раньше было ухом, напоминало красный лоскут, висящий на затылке. Шкура в области лопатки была содрана, несколько мух летали над этим маленьким раненым комочком, практически не подающим признаков жизни.