Олег Вергуленко - Гадости и Сладости. 13 жутких историй, которые лучше не читать
- Название:Гадости и Сладости. 13 жутких историй, которые лучше не читать
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785005062390
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Вергуленко - Гадости и Сладости. 13 жутких историй, которые лучше не читать краткое содержание
Гадости и Сладости. 13 жутких историй, которые лучше не читать - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Вот! Вот мои дети! – продолжила она оправдываться. – Я клянусь их здоровьем, что я ничего не брала.
Она уткнулась лицом в наши плечи и не могла успокоиться. Я ей верил, даже ощущая, как она украдкой сунула в карман моей куртки что-то массивное. Я продолжал испытывать на себе пристальный взгляд огромного Краба, боясь шевельнуться или хотя бы выражением лица выдать мать. Взгляд дяди, всё ещё стоявшего возле Краба, заметался. Секунду он был похож на зайца: скакал от моего обвисшего кармана на мать и обратно, затем на меня, а спустя ещё мгновенье, осторожно перебрался на потолок.
Десять минут спустя Краб угостил нас с сестрой соком, а маме пожелал «Не кашлять». А ещё через двадцать минут, когда мы отошли достаточно далеко от маминой, теперь уже бывшей, работы, она попросила меня отдать ей то, что у меня в кармане.
– Вот, – сказал я, протягивая ей жменю леденцов.
– Это что? Откуда?
– Конфеты. У тебя на работе взял. Мы когда сок пили, на столе стояла вазочка и в ней было много таких. Я думал, что можно.
– Можно-можно. Я положила тебе в карман… – мама не договорив присела и стала ощупывать карманы моей куртки.
Затем, быстрым взглядом, обшарила аллею в радиусе нескольких метров от нас. И в заключение, с надеждой посмотрела в сторону «Краба», сканируя каждый освещённый фонарями участок.
– Он скинул его, – заключила мама, обращаясь уже к моему дяде. – Идёмте.
– Что?! Да, как это?!
Андрей небрежно одёрнул меня, развернув к себе, и тоже стал проверять карманы моей куртки. На всякий случай проверил все карманы и грубо спросил:
– Где он?!
– Кто? – промямлил я, мысленно уже готовясь кричать и плакать после первой оплеухи.
– Кошелёк! Я видел как мама положила его тебе вот в этот карман! Где ты его дел?!
– Нет… мама ничего мне не давала… я не чувствовал ничего тяжёлого в кармане… – сопротивлялся я.
Он занёс руку, чтобы дать мне подзатыльник и я зажмурился, втянув шею в плечи.
– Андрей! – окликнула его мама. – Не нужно.
– Не нужно?! – переключился он на неё. – Да, я из-за тебя товарища потерял! Единственного, кто со школы остался. Привёл тебя на работу! Просил за тебя! Отмазывал тебя! И что?! Теперь не нужно!?
Сестра прижалась к маме, обхватив её обеими руками. Мама стояла спокойно, выслушивая камнепад недовольства и обвинений от родного брата. Младшего брата. Я оббежал его и тоже обхватил маму двумя руками в знак своей защиты и поддержки. Я знал, что это вряд ли ей поможет, но мне тоже было очень страшно. Ведь я сорвал «дело». Я решил, что дядя Краб добрый и оставил кошелёк, еле умещавшийся у меня в руке, под столом, за которым мы пили сок.
– Разбирайся с ними сама! – бросил Андрей в заключение, развернулся и быстрым, дёрганым шагом ушёл в сторону трамвайной остановки.
Мама взяла нас за руки и мы медленно пошли в том же направлении. С тех пор мама никогда не работала – она была слишком изобретательна для этого. Она также перестала полагаться на меня, как на подельника, ведь я учился у неё, а мнение у меня уже пробивалось своё.
Я помню, что она могла расплакаться от казалось бы элементарного знака внимания, такого, как покупка ей турецкого спортивного костюма моим только что вышедшим из тюрьмы отчимом. Или могла терпеть нечеловеческую боль, самостоятельно сражаясь с гнойными чирями, размером с яйцо, с помощью лезвия и мази Вишневского. Я любил её, ведь другой матери у меня не было. Но в то же время я ужасно её стеснялся и ещё сильней завидовал другим детям, тем, кому мамы подарили не только жизнь, но и детство, заботу, ласку…
По крайней мере, последнюю ночь её жизни мы провели вместе: наши кровати стояли буквой «Г» в углу комнаты, в которой больше никто не ночевал. Вот уже третий день мама не выходила из квартиры и почти не поднималась с постели. Она часто и тяжело дышала, громко стонала и иногда бредила, разговаривая с бабушкой, ушедшей год назад. Андрей несколько раз вызывал «Скорую» и пытался сдать её в психлечебницу. Но она приходила в себя, чётко и правильно отвечала на вопросы санитаров и они уезжали.
В тот вечер я пришёл домой позже обычного.
– Почему так поздно?!
– Нууу, мы кино смотрели. Я у Димы был.
Дима – мой друг, живший в соседнем доме. Многие вечера я проводил у него, особенно зимой или в прохладную погоду.
– А чего пришёл тогда? Мог бы там и спать остаться!
Дядя был явно раздражён. Я постоял ещё несколько секунд, не решаясь сдвинуться с места, чтобы не дать повода сорваться на мне. Мы слишком давно живём под одной крышей и парировать его выпады для меня было уже несложно – у меня был отличный и беспощадный учитель.
Туалет, ледяной, очень выборочный, душ, абсолютно пустой холодильник, спать. В комнате было темно и затхло, все окна закрыты. Глаза быстро привыкли к темноте и я рассмотрел мамин силуэт возле одного из окон. Она стояла спиной ко мне, опираясь на подоконник.
– Ругает? – спросила она.
Её голос прозвучал так неожиданно, что я чуть не подпрыгнул. Сколько себя помню, мы разговаривали всего несколько раз.
– Да, ругается.
– Не обижайся на него, это я виновата.
– Та не, я просто поздно…
– Ему страшно… Он всегда так делал с самого детства.
В темноте я мог видеть только её силуэт, но мне показалось, что она попыталась улыбнуться.
– Никогда не плакал и не жаловался, а превращался в такого вот агрессивного ёжика…
– Хе! – чуть не расхохотался я.
Никогда не мог подумать, что кто-то воспринимает моего грозного дядю вот так. Для меня он всегда был суровым и строгим водителем грузовика, с мазолистыми руками и мазутом под ногтями.
– … он перестанет… – выдохнула она и её голос слегка сорвался.
Со мной такое бывало раньше, когда меня серьёзно пороли ремнём и тут же задавали какой-нибудь воспитательный вопрос: «Будешь ещё так делать?! Будешь?!» Естественно, я отвечал, что не буду точно таким же срывающимся голосом. Там ещё такое ощущение, как будто ком в горле стоит и говорить реально непросто.
Но мама не плакала. Она, опираясь на подоконник повернулась ко мне, и попросила помочь ей дойти до кровати. Я подставил локоть и мы начали нашу последнюю «прогулку». Прогулку длиной в три шага и несколько мучительных минут. Доведётся ли мне когда-нибудь хотя бы приблизительно понять ту боль, которую испытывала она в те дни?
Несколькими годами ранее, в телепередаче «до 16 и старше» мне запомнился один сюжет: что-то о том, что происходит с наркоманами ровно через 15 лет сидения на игле. Люди кричали, стонали, катались по полу, не в силах терпеть адскую боль – смесь из ломки и поочерёдно сбоивших полусгнивших внутренних органов. В последние три дня этот сюжет разворачивался в моей комнате.
И как тут не задержаться у друга? Как не засиживаться у него до тех пор, пока его мама не начнёт мягко намекать:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: