Борис Крестолюбов - Заоблачная звезда. Фарагундо

Шхуну пришвартовали, сбросили трап и послали за доктором Корьезой, который был один на весь небольшой пригород Сан-Луано.

Прошло, какое-то время. Люди, принявшие участие в последствиях трагедии с Патером, смогли положить его на спину, на палубу и накрыть старым полотенцем. Фарагундо, отвел в сторону какой-то парень постарше лет двадцати пяти и, приняв его голову на свое плечо, успокаивал, как только мог.

Минутой позже на пирс ворвался Корьеза. Он вкладывал все силы в педали своего велосипеда. Его легкий плащ, развивался в обе стороны от него как крылья птеродактиля. Уронив велосипед перед самым трапом, он вбежал на судно и, раскрыв свою дорожную медицинскую сумку, стал осматривать тело погибшего. В это время один из зевак настойчиво попытался расспросить Фарагундо о случившемся. Сначала парень захлебывался слезами, но потом проронил:

– «Отец, показал на корму и что-то сказал про змею!»

Тут же его осенило, и он громко выстрелил сквозь слезы, смотря и указывая на корму:

– «Змея, змея его там ужалила, проклятая змея!»

Корьеза услышав эти слова, не теряя времени, переключился на поиск ранки от возможного укуса змеи и внимательно осмотрел тело Патера. На внутренней стороне запястья левой руки он обнаружил небольшое красное пятно, в середине которого виднелась две маленькие темно-бурые точки. Сомнений не было, и он произнес:

– «Вот он, укус морской змеи!»

Все события происходили одновременно. Настойчивый зевака осторожно спустился на корму шхуны и увидел, что Патер сетью пытался вытащить улов пойманной рыбы, но по какой-то причине не смог. Сеть он вытащил только частично. На кормовой палубе валялось лишь несколько крупных скумбрий и еще, какая-то мелкая рыба, при этом сеть не была до конца вытравлена на корму судна. Он подошел ближе к потертому борту кормы и стал вглядываться в сеть, на треть, свисающую со шхуны и на треть, уходящую в воду. Он смотрел на дальний край сети, что был в воде и ни чего там кроме нескольких застрявших в ячейках рыб не увидел.

Вдруг боковым зрением он заметил, какое-то движение слева и, повернув голову, расширил глаза от страха и удивления, перемешанного с неожиданностью. Так и есть! В метре от него извивалась полосатая морская змея Дюбуа – гроза рыбаков и всей морской твари.

Секунда, и он отшатнулся назад с завидной скоростью фехтовальщика высокого класса уклоняющегося от шпаги противника. Змея сделала выпад, но не достала его лица, потому как ее постигла та же учесть нескольких рыб застрявших в узких ячейках сети. Еще мгновение и он был на верхней палубе.

– «Видели? Нет, вы видели! Она хотела меня ужалить, как и его!» – выпалил он, сморщив от переизбытка чувств свой узкий лоб, указывая пальцем на покойного.

Народ загудел. Уже никто не обращал внимания ни на погибшего, ни на его сына убитого горем. Кто-то крикнул из толпы:

– «Давайте ее вместе с сетью сбросим в воду?»

– «Нет, сеть на пирсе это, какому-то судну обуза, если зацепится!» – начали неистово спорить другие.

Спор быстро перешел в монотонный гул подобного гулу пчелиного роя. Доктор попросил снести тело покойного на пирс и уложить его у края первой улицы уходящей в пригород. Так и сделали. По процедуре труп должны осматривать в присутствии жандармов в морге. Доктору Корьезе предстояло проделать это еще раз.

Блюстителей порядка известили еще час назад, но они не торопились, так как обед у них был особым временем суток. И именно с него у них начинался день и все остальное!

Со змеей решили очень просто. Взяли длинную палку и на конец зацепили самозатягивающеюся веревочную петлю. Когда змею удалось захватить петлей, то после некоторых усилий ее вытянули из сетей, и хотели было разрубить на палубе, но она выскользнула из петли и, упав в воду, была такова.

Подъехавшие жандармы осмотрели шхуну. Они не торопясь погрузили в свою повозку, запряженную двумя лошадьми труп, и вместе с доктором уехали в морг. В толпе зевак был уже известный нам сосед Фарагундо Андрэ. Он повел его домой по улицам, которые были безразличны восемнадцатилетнему парню, получившему в свой День рождения самый прискорбный подарок, который только может быть!

Вдруг случайная мысль скользнула в его голове:

– «Люди воцерковленные, а тем более христиане по своему вероисповеданию знают, что БОГ может попустить человеку разные события. Так, например, иногда полезно и поболеть или потерять кого-то из близких родственников для вразумления или становления на путь истинный, то есть принести БОГУ истинное покаяние!»

Именно эти мысли, и не какие другие настойчиво пробежали еще раз в его голове. Это были слова священника из последней проповеди в прошлое воскресенье.

Подходя к дому Фарагундо, Андрэ приостановился. Он немного наклонил голову и тихо сказал:

– «Прости меня, что утром я так неудачно пошутил на счет твоего отца, улова и выручки!»

Фарагундо не поднимая головы, покивал и, повернувшись, подошел к калитке своего дома. Из окон дома шел тихий многоголосный и беспрерывный женский плач. Он прошел в дом и увидел мать с сестрой уронивших свои головы на руки и двух соседок тетю Алиду и свою крестную Ферсину, которые безутешно рыдали, сидя за круглым столом. Он бросился к матери и сестре и обнял их. Крупные слезы катились из его глаз по щекам и прятались в волосах матери и Адель.

– «Как же мы теперь без на-а-шего до-ро-гово па-а-а-апочки!» – рыдала, всхлипывая Адель и еще сильнее заливалась слезами.

Женский плач в доме усилился.

Вечером этого дня пошел дождь, сначала маленький, а потом небо сделалось едино свинцовое и хлесткие косые струи, сверкая от фонарного света, бесконечным потоком вонзились в булыжные мостовые пригорода. Вода течениями различной силы понеслась вниз к пирсу. Видимость снизилась футов до сорока. Так дождь пролил всю ночь.

Из присутствующих в доме под утро заснула только Адель. Сон ее был короток. Проснувшись, она опять заплакала, ровно, так же, как и все присутствующие.

Фарагундо вспомнил о том, что накануне он просился выйти в море с отцом в качестве помощника, на что отец, потрепав своей грубой и мозолистой ладонью его взлохмаченную голову, строго глядя на него, сказал:

– «Сын, приходит то время, когда ты становишься мужчиной….» – он на миг замолчал и смягченно добавил:

– «Но это будет завтра! А пока поспи, еще успеешь! Завтра вернусь, продадим улов и отпразднуем твой День рождения! А вот со следующей недели пойдешь со мной как полноценный член команды – матросом!»

На третий день после гибели Патера прошли его похороны на маленьком пригородном кладбище. Священник прочитал последние молитвы, и небольшая группа людей медленно вышла за пределы погоста. У надгробной плиты остались три человека. Они еще какое-то время стояли, потом повернулись в сторону пригорода, и пошли, периодически останавливаясь, и опять продолжали свой путь – путь в неизвестность!