Мухаммед Шукри - Голый хлеб. Роман-автобиография

Когда я выздоровел, я рассказал эту историю моим приятелям. Все они мне поверили. Для взрослых этот «джинн» был всего лишь крестьянином, поздно возвращавшимся к себе домой. Но большинство людей верят в истории с джиннами. Разве те не слуги зла, которое насылает Аллах, дабы наказать людей?

Мой отец не замедлил найти мне работу на кирпичной фабрике. Двадцать пять песет в неделю. Руки мои быстро износились и заскорузли, они были все в ранах и ссадинах от глины. Лицо мое покрылось загаром, а тело окрепло. Оттуда я отправился к горшечнику, где целыми днями таскал глиняные кувшины и блюда. Я вырос. Поскольку я сам получал свое жалованье, то половину отдавал отцу, в оплату за еду и жилье. Я больше не мог возить тачку. Я взбунтовался. Я воспользовался отсутствием отца, чтобы заявить матери:

– Я вам не осел! Только осел проводит всю свою жизнь, таская тяжести.

– Но что ты будешь делать?

– Я знаю, что буду делать.

Мой отец напомнил мне несколько истин во время обеда:

– Здесь бесплатно никого не кормят. Если ты не будешь оплачивать свою долю, то больше не сможешь жить здесь. Тебе это ясно?

Я ответил, опустив голову:

– Согласен.

А про себя я думал: «А ты сам? Разве ты работаешь? Разве не мать зарабатывает всем на жизнь? Разве не она продает овощи на базаре Тренкат?»

Я оставил мастерскую горшечника и купил небольшой ящик чистильщика обуви. Я обходил кофейни и бары. Собирал окурки. Допивал из стаканов и доедал объедки, оставленные на столах посетителями. Я был плохим чистильщиком обуви. Клиенты были недовольны. Я пытался быть таким же проворным, как настоящие профессионалы своего дела, но очень часто щетка падала у меня из рук. Надо мной смеялись, а еще мне завидовали. Я дрался с другими чистильщиками обуви. Я подружился с одним продавцом газет, который, судя по всему, был моим ровесником. Я бросил ящик чистильщика и принялся продавать газету «Диаро де Африка» 9 9 Испаноязычная газета, которая в период протектората издавалась в Марокко с 1945 по 1962 год. .

Мы переехали. Я помогал матери на базаре. Я кричал покупателям-испанцам:

Vamos a tirar la casa por la ventana

Quien lliega tarde no come carne

Debalde, debalde vendo hoy

Каждый вечер я крал у матери немного денег, чтобы купить себе маджун и киф, чтобы сходить в кафе, а иногда и в кино. Как-то раз я встретил одного приятеля. Его звали Таферсети. Он был грустным:

– У меня умер дядя, – сказал он мне.

– Бедняга!

– Он убил жену и троих детей, а потом и на себя руки наложил.

– Но как? Почему?

– Они несколько дней ничего не ели. Он не хотел идти попрошайничать, не хотел ничего просить у соседей. Тогда он замуровался в доме, заложил дверь кирпичом, и все умерли.

– Да смилуется над ними Аллах!

Мы купили у одного бакалейщика-еврея полбутылки водки и выпили ее на скале горы Дерса. Потом решили пойти в бордель.

Госпожа Харруда, известная среди парней своей способностью приобщения к сексу, сказала нам:

– Вы оба выпили, не так ли?

– Да, так. Но ты такая красивая, и мы тебя хотим.

Таферсети взглянул на меня. Я убеждал Харруду:

– Мы выпили совсем каплю. Мы навеселе и просто хотим переспать с тобой.

Она взглянула на нас, улыбаясь, Мы боялись, что она нам откажет. А она произнесла:

– Ну что же! Кто хочет начать?

Приятель сказал мне:

– Давай, иди ты первый, пожалуйста.

Харруда потребовала заплатить ей вперед. Это было естественно. Она продавала свое тело, а мы его покупали. Она разделась. Не выпуская сигарету изо рта. Дым заставлял ее закрывать глаза. Губы у нее были ярко-красные и очень мясистые. Она приказала мне:

– Открой рот.

Мне стало страшно. Она вложила свою сигарету в мой полуоткрытый рот. Она улыбалась. Повернувшись ко мне спиной, она попросила меня снять с нее бюстгальтер. На ее спине мои руки ощутили легкий пушок. Это возбуждало меня. Она повернулась ко мне, держа в руках свои груди. Взяла у меня сигарету. Я улыбнулся ей, чтобы развеять страх. Ее голое тело пугало. Я подумал: она устроила себе пепельницу из моего рта!

– Кури, – сказала мне она.

Я, дрожа, взял сигарету.

– Раздевайся. Почему ты боишься?

Член мой встал. Я с колотящимся сердцем стал снимать одежду. Асия. Фатима. Их тела не внушали мне этого чувства страха. Мы касались друг друга нежно и легко. Это был флирт. Ничего серьезного. Ничего особенного. В то время как эта женщина нагоняла на меня страх: она предлагала мне войти в нее, войти в ее плоть, как нож входит в рану. Она легла на кровать и раздвинула ноги. На ее «штучке» не было волосков. Она у нее была такой же гладкой, как и у моей соседки Муны. Она взяла в свою руку мой восставший член. Внезапно мне подумалось: а что, если у этой «раны» есть зубы! Я боязливо скользнул между ее ляжек. Она обхватила меня своими ногами и очень сильно прижала к себе, нажимая пятками на мои небольшие ягодицы. Ей это давалось нелегко. Она сказала мне раздраженно:

– Ты пока еще не умеешь входить в женщину.

Я не знал, что и ответить. Я думал о собаках, которые занимаются любовью и не могут больше оторваться друг от друга. Ее «рана» была сухой. Она отпихнула меня, смочила свои пальцы слюной и поднесла их к своему нижнему «рту».

– Ну, теперь давай…

Я заколебался.

– Что с тобой? Давай, суй, а если нет, то освободи место. Ну, давай же!

Я снова подумал, в что если у этого нижнего «рта» есть зубы…

Она изменила тон.

– Не бойся. Я тебя не съем. Ты красивый. Давай, войди в меня.

Мне удалось воткнуться в ее рану. Настоящий рот, полный слюны и пены.

– Нет! Не так. Ой! Ой! Ты наверняка в первый раз спишь с женщиной, не трогай меня там…

Я хотел сказать ей, что мне случалось играть с моими подружками из квартала. Я снова вошел в нее. Я хотел поцеловать ее, она сжала губы и подставила мне щеку. Груди ее ускользали от меня. Харруда была как рыба. Она убрала мою руку, когда я положил ее ей на грудь. Я ненавидел эту женщину. Я ненавидел всех женщин такого рода.

– Нет, – кричала она, – Нет. Я же не из пластилина. Ты еще слишком молод, чтоб проделывать такие штуки с женщинами.

Я подумал о Фатиме. Она красивее, любезней. Она не только дала мне свой рот, но и позволила мне ласкать ее груди. Этот особого рода массаж длился не слишком долго.

– Иди, конец!

Она оттолкнула меня. Я вытащил свой член, на головке осталось несколько капель спермы.

– О, – сказала она, – ты мне всю кровать перепачкаешь. Погоди, я тебе сейчас покажу, как надо выходить.

Она вытерла свою «рану» тряпкой. Ее зад возбуждал меня. Я подумал: «Да, это правда! Она настоящий специалист по сексу. Но жаль, что она слишком много жалуется».

– Ты только что в первый раз переспал с женщиной. Ведь я у тебя первая, не так ли?