Яна Дружинина - Церион, или Холодный, но прекрасный мир

Праздники начинались только со следующего дня, Анна Викторовна осталась в школе разбирать тетради.

Вместе с моим неожиданным заступником мы пошли туда. Трудно себе представить, как удивился Пустовалов, когда в кабинете наткнулся на родителей Ангелины. Да он будто застрял в дверях.

Из-за его спины я услышала: «А вот как раз и отец той девочки». Я нутром почуяла, что родители этой заразы посмотрели на отчима совсем не приветливо.

Я редко запоминаю дословно слова, но то, что сказал тогда этот псевдозащитник, я запомнила на всю жизнь. Пустовалов принял торжественный вид и перешагнул через порог. «Ну… кхе-кхе… во-первых, я абсолютно не отец вот этой вот девочке. Во-вторых, я абсолютно не знаю, что она натворила».

Алика нервно дёрнулась и с ироничной улыбкой продолжила: – Родители Ангелины обвиняли меня в том, что я избила их дочь. Какое глупое обвинение! Да они горой стояли за свою «милую» дочурку!

Мать состояла в родительском комитете, а отец был просто солидным человеком – этого было достаточно, чтобы внушить Анне Викторовне уважение к ним.

Я защищалась, как могла: «Кто, кто тогда, по-вашему, оставил этот шрам? Не сама же я порезала…» – Я так старалась достучаться до них, но меня просто не слышали. Мне было двенадцать, и меня считали за ребёнка. Да её мать вообще затыкала меня, как только могла, её голос перекрывал мой.

Все хором утверждали, что у Ангелины ножа не было и вообще она боится крови. В итоге меня вытолкали за дверь, «чтобы старших не перебивала». Там я слышала голоса то отца, то матери Ангелины, то подытоживающие фразы Анны Викторовны, но отчима я не слышала. Совсем.

Когда дверь открылась, я увидела, как он стоит и покорно кивает. Ха! Он всегда кивал, когда трусил или не знал, что сказать. «Дико извиняюсь, мне ужасно стыдно за неё, да чёрта с два она теперь из дома выйдет!» – бурчал он, с щепетильной улыбочкой раскланиваясь налево и направо. Такой вот он был, грозный Пустовалов!

Вряд ли он поверил наговорам, скорее всего, он просто не хотел связываться. Матери он наплёл, что я, хулиганка, шлялась с мальчишками, которые и порезали мне лицо, и теперь чёрт знает, где их искать.

На Ангелину, по его словам, я напала и чуть не убила бедную девочку. Видишь ли, отчим не хотел сознаваться матери в том, что не смог меня защитить от наездов. На его слова она только сказала что-то типа: «Во, дурная голова ногам покоя не даёт!.. Шляться было нечего, сама теперь виновата!»

Меня пытались сажать под домашний арест, в школе Ангелина настраивала всех против меня, я чувствовала себя оплёванной и подбитой. Помню ещё, как хотела в окно выброситься.

– И что тебя остановило? – спросила Илин. В её глазах читалось неподдельное любопытство.

– Интерес, – кратко ответила Алика.

– Интерес?

– Да, именно, интерес к жизни. Мне было интересно, что будет дальше. – Эти слова Алика произнесла уже не с усмешкой, не с горечью, но с воодушевлением.

– А с Соней ты больше не общалась?

– Да разве после того можно общаться?! – Алика помолчала и в сердцах добавила: – Плевать я на неё хотела, после такого предательства!

Илин усмехнулась.

– Поверь моему опыту, девочка, это предательство совсем не велико. – Она посмотрела на Алику, как на трёхлетнюю, а потом добавила: – Годы учат снисходительности. Запомни это. Хотя… Впрочем, ты и так вспомнишь эти слова.

Неотъемлемой частью жизни вампиров была охота. Мутации в организме Алики уже закончились, и она могла охотиться, как и все бессмертные. Лес находился близко.

Стоило только подняться вверх по узкой улочке и взойти на холм, с которого начиналась длинная полоса деревьев протяжённостью около 2000 километров. Лес был диким, а потому охотиться в нём было можно, не опасаясь неожиданной встречи с людьми.

Его растительный мир составляли кедры и сосны, реже – тис. Животный мир был богаче: днём по деревьям то и дело сновали белки, кабаны рыли землю в поисках червей и личинок, а вечером выходила на охоту рысь, просыпались ушастые совы и улетали в поисках добычи.

Этим вечером Алика тоже была охотницей. Целью была рысь. Илин беглым взглядом заметила рыжеватого зверя и хотела показать Алике, как надо нападать, но новообращённая была на подъёме.

Не обращая внимания на окрики наставницы, она полетела навстречу зверю. Молодое животное приняло охотницу за добычу и прыгнуло, раскрыв в прыжке розовую пасть. Заключив друг друга в смертельные объятия, они кубарем покатились вниз с лесного склона.

Рысь порвала одежду девушки и оставила кровавые царапины, которые, правда, тут же зажили. Зверь был близок к шее охотницы, а это уже было опасно. Однако Алике всё же удалось вывернуться. Вскочив на ноги, она вцепилась в челюсть рыси и разорвала связки. Зверь был убит.

Вампирша, стоя наверху, только покачивала головой и загадочно ухмылялась. И можно было только догадываться что означает эта ухмылка.

Шли дни. Алика убедила Илин, что ничего страшного не произойдёт, если она будет попадаться на глаза соседям, и стала каждое утро ходить на море.

Новая жизнь вдали от центра города вполне устраивала её. С каждым днём она всё глубже и глубже погружалась в тайны жизни вампиров. Илин, скрытная Илин, стала её наставницей и даже подругой. Для загадочной хозяйки дома Алика была чем-то вроде подопечной или младшей сестры, с которой можно было общаться как с подругой, но которую в то же время нужно было постоянно поучать.

Они вместе охотились, вместе принимали пищу, вместе читали книги. Илин производила впечатление образованной женщины. Как уже знает читатель, вечерами она часто самозабвенно играла на пианино, иногда на выбор Алики.

По правде сказать, юная новообращённая не была большим знатоком классической музыки и поэтому всегда заказывала только одно произведение – «Hallelujah». Пианистка со сдержанной радостью принималась играть по нотам, которых у неё, как оказалось, была целая библиотека.

Такие часы музыки плавно перетекали в ночные прогулки. У Илин вообще всё было очень естественно и плавно, начиная с того, как она двигалась, и заканчивая гармонично обустроенным домом. За пианино она никогда не пела, но, бывало, тихо напевала хорошо знакомые ей мелодии, робкие и колеблющиеся, просачивающиеся через глубины сознания тёмной хозяйки.

Помимо пианино, развлечений в доме было ни так уж много. Илин не смотрела телевизор, хотя он у неё был, да ещё какой! Тонкая плазма на полстены, попусту скучавшая в одной из комнат, куда загадочная женщина почти никогда не заглядывала.

Не стоит удивляться такой странности. Не одна Илин приобретает вещи только ради того, чтобы купить. Этим грешат и многие простые, далеко не богатые мужчины и женщины. «Купить, чтобы было» – Такое мышление может быть свойственно запасливым и практичным людям или ветреным любителям шопинга.