Яна Дружинина - Церион, или Холодный, но прекрасный мир

– Но мы ведь ещё не уезжаем? – уточнила Алика. В городе у неё остался один долг, который ей непременно нужно было отдать перед отъездом.

– Нет, съездим по делам и приедем, – успокоила её Илин.

– А куда мы едем?

– Увидишь, пусть это будет сюрпризом, – снова прозвучал краткий ответ.

«Опять она недоговаривает, – вяло подумала девушка. – Вот досада, не может прямо сказать, куда едем!» Зачем расстраиваться? Алике было не привыкать: и мать, и сестра Ирма были людьми скрытными. Однако надежда – штука живучая, её никогда нельзя убить, можно только приглушить. Даже в отчаянии она украдкой прокрадывается в сердце, призывая на помощь свою неизменную спутницу – мечту. И Алика надеялась, что она обретёт в Илин мать, сестру и подругу – тех трёх людей, которых ей всегда недоставало.

– Дорога, идущая вдаль – мой рай, – сказала она и открыла окошко на максимум. Порывы свежего ветра играли с её спиралевидными прядками. – Илин, а ты мне когда-нибудь дашь порулить? – по-детски наивно спросила девушка.

Казалось, руки её собеседницы едва придерживали баранку, но придерживали уверенно.

– А ты умеешь? – неожиданно весело спросила она.

Алика не знала, что и ответить. Ей стоило больших усилий уговорить Пустовалова дать ей несколько уроков, но надолго отчима не хватило.

– Ну завестись могу, знаю, как поворачивать вправо, влево. Тормозить, правда, ещё не научилась.

Илин беззвучно рассмеялась.

– Что ты смеёшься? Разве я сказала что-то смешное? – недоумевала Алика.

– Когда-нибудь может быть, – туманно ответила Илин. – А пока не буду обещать. Не хочу давать ложных обещаний.

Алика не стала расстраиваться. Судьба нередко её обнадёживала, и поэтому неопределённость, недомолвки и обломы она привыкла принимать как данность. Да и к тому же, в целом, жизнь ей улыбалась. Пусть она потеряла мать, но зато она получила свободную жизнь. А свобода всегда дорогого стоит!

За окном то и дело стелились виноградники, бахчи с арбузами и налитыми соком дынями, купающимися в лучах горячего южного солнца.

– Дыни, дыни, свежие дыни! – кричал торговец. Алика бросила взгляд на палатку, но внедорожник промчался так быстро, что она не успела разглядеть ни торговца, ни дыни. «Теперь мне дыни без надобности», – весело подумала она.

Высокие горы сменили бахчи и виноградники. Их каменные цепи тянулись по обе стороны дороги. На одной горной стене были выдолблены фигурки юноши и девушки, бегущих друг за другом, – так показалось Алике, но моргнув, в другое мгновение она уже ничего не увидела, кроме серой каменной стены, чем-то напомнившей ей её дом.

– Ты видела рисунок на горе? – спросила она у попутчицы, но Илин давно уже ничего не мерещилось и не чудилось в рельефе серых гор. – Значит, показалось, – решила девушка и снова прильнула к окну.

Рисунок – иллюзия, зато горы изобиловали ничуть не кажущимися деревьями с искривленными крючковатыми стволами, кизилом с крупными красными ягодами и цветущими кустиками-гномиками, ненавязчиво примостившимися у стволов деревьев. Местами по горам стелились травы вперемешку с горными цветами янтарных, лиловых и нежно-голубых оттенков. Илин свернула с трассы на узкую незаасфальтированную дорожку, которая была так неприметна, что Алика сначала даже не заметила её. Никакими красками нельзя было описать эту поразительную дорогу. Вездесущие рытвины и ухабины были перебором даже для внедорожника. Автомобиль подскакивал, как на пружинах. Острые ветви сунулись в окно и лихо хлестнули девушку по носу. Алика подняла стекло, но несколько защемлённых веток всё же продолжили путь с ней. Внедорожник выехал на небольшое открытое пространство. Илин остановилась здесь.

– Вот мы и приехали, – театрально объявила она.

– Я ничего не вижу, – недоумевала Алика. Она огляделась по сторонам, но ничего необычного не увидела – всё та же лесисто-гористая местность, – Может, деревья вокруг денежные, и, если их хорошенько потрясти, купюры посыплются, – пошутила она, чтобы чем-то заполнить томительную паузу.

– Может, на кого-то купюры и падают, но я пока с таким явлением не сталкивалась. – С этими словами Илин вышла из машины. Алика последовала за ней. – Закрой глаза. – неожиданно скомандовала вампирша.

Алика выполнила эту странное повеление. Запах сырого камня сильно выделялся среди других запахов. Девушка открыла глаза. Под горой произрастали два клёна. Деревья тянулись друг к другу, словно нежные любовники. Их гибкие ветви переплетались вверху. Только сейчас она заметила за ними тёмное пятно.

– Там что-то есть, – произнесла она, вглядываясь в зловещее пятно.

– Верно! Умница, Алика, умеешь ориентироваться по запахам! А теперь иди.

– А ты?

– Я пойду следом.

– Почему первая иду я? – Голос девушки выдал её сомнения, которые, однако, Илин приняла за страх.

– Да не бойся ты! Если бы я желала твоей смерти, не стала бы тебя обращать.

Алика не любила долго колебаться. Разведя руками ветви, она не мешкая шагнула во тьму. Илин, как и обещала, шла за ней. Было очень влажно, и что-то постоянно капало на голову. Спустя мгновение Алика отчётливо разглядела в темноте каменные своды, серые и плачущие. «И как тут ещё сталактиты не выросли?» – весело, но с опаской подумала она. Сталактиты не выросли, зато на пути обрисовался валун, кривой и тяжёлый. Он имел очертания старца, сгорбившегося под тяжестью лет. Нос его был крючковат, глазницы пусты. Скрюченная рука опиралась на каменный посох, другая держала такой же каменный свиток. Надпись на нём гласила:

Сокровищ много ждёт тебя, но душу не криви.

В подземном царстве все они вовеки не твои.

К чужому руку не тяни, задумайся, глупец,

Или во мраке сей земли придёт тебе конец.

– Оптимистично, не правда ли? – беззаботно заметила Илин.

– Но это же предостережение, – возразила её спутница.

– Да и что? Неужели ты веришь во все эти небылицы? – Вампирша усмехнулась. – этот камень поставил сюда обычный человек, жадный до денег, только и всего.

– А ты откуда знаешь? – Алика не приняла на веру её слова.

Уголок рта Илин снова растянулся в ухмылке.

– Тут и знать ничего не нужно. Немного логики, смекалки – и ответ готов.

Илин стояла, подталкивая девушку вперёд. Дорога была узкая, двоим было сложно разойтись.

– Я ничего не понимаю. Откуда здесь мог взяться этот камень? – недоумевала Алика.

– Ты ничего не понимаешь, я тоже. Бывают вещи, которые понять не дано. А теперь пропусти меня, я отодвину камень и открою проход, если ты трусишь. – Последние слова Илин произнесла очень холодно, надменно, так, как и планировала.

– Нет! – воскликнула Алика, – Я сама могу. – Она принялась усердно отодвигать камень.