Наталия Смирнова - Семейная сага. Сборник. Книга I

– Ба, а у нас в роду дворяне были? – уплетая ажурный блин, допрашиваю бабулю.

– Какие дворяне? – смеётся бабушка, – крепкие хозяева были. Всего достигли своим трудом и своими руками. Прадед «кулаком» был. – Как кулаком? – мои глаза расширяются от ужаса. Они же эксплуататоры!

Бабушка внимательно смотрит на меня, – нет! Пахали от зари до зари – да. Детей пытались вырастить, прокормить. Свои же и раскулачили, за то, что работали на совесть и хозяйство тянули, – тяжело вздыхает.

Потом надолго замолкает. Молчу и я. В голове каша. Воспитание в лучших традициях советских школ и бабушкин рассказ кружат в мысленном поединке.

Выгнали из дома в один день, в чём были, в том и в дорогу отправились, – продолжила бабушка и снова замолчала, погружаясь в прошлое.

Выехало их на место ссылки тринадцать человек, родителей и детей. 1775 километров из села Барское (Октябрьское) до Прокопьевска, без еды, без одежды, без надежды на будущее. Из одиннадцати детей у прадеда Александра Дмитриевича и прабабки Екатерины Яковлевны, осталось трое, в их числе моя бабушка.

Селили врагов народа в сколоченные наспех дощатые бараки, продаваемые всеми ветрами. Часто с земляными полами. Эпидемии в бараке бушевали жуткие. Сосланная семья не имела права никуда переселяться с места выселки. Так и жили в барака, ожидая решения своей участи.

Трудности, трудностями, а баба Клава успешно выучилась в медицинском техникуме и начала работать в госпитале.

– Ба, а ты с поля боя вытаскивала раненных? – спрашиваю в канун 9 Мая. – Что ты, внуча, раненых хватало, везли с фронта эшелонами, мы с ног сбивались.

За молоденькой и красивой медсестричкой ухаживали многие. В госпитале она познакомилась с первым мужем Фёдором, родила сына Николая.

Как часто бывало в те времена, муж оказался женат. Моя принципиальная бабуля узнав об этом, бросила его, не раздумывая.

Вскоре жизнь свела их пути с дедом. Долго не выпускала она его в свою жизнь. Так ведь и деду не занимать настойчивости. В конце концов, бабушка сдалась бравому моряку, они стали жить вместе, поженились.

До 1953 года деды были из-за бабушки невыездные, а после смерти Сталина и амнистии собрали свои нехитрые пожитки и отправились в село Октябрьское, откуда были, казалось, навсегда изгнаны.

В 1953 году домой в Октябрьское приехал целый табор. Прабабка Катя, прадед Александр, дед, бабуля, сыновья Коля и Шурик, первенец деда и бабы. Дом на малой родине манил. Все горести и обиды были забыты, осталось одно на всех желание – вернуться.

Время выдалось хлопотное. Помимо переезда, ждали появления на свет моей мамы.

В селе жили многочисленные родственники с бабушкиной стороны. Вернувшееся семейство встретили и на первое время приютили. Дед не стал тянуть и построил небольшой, по силам дом. Посадили яблоневый сад и зажили спокойно, без оглядки на прошлое.

Село было дружное. Всем миром построили школу, в постройке участвовали даже дети. Клуб тоже возводили сообща, новогодние ёлки, выступления местных артистов проводили в нем. Праздники, сабантуи справляли весело с гармонью, песнями, плясками.

Праздновали не только советские праздники. Вот – Пасха. Едет на мотоцикле председатель совхоза, кричит бабушке: «Христос Воскресе, Клавдия!». Та отвечает: «Воистину воскрес!». Председатель с досадой: «Воскрес-то воскрес, а целоваться не даешься!». В Святки ходили по дворам колядовали, ну и само собой, не забывали день красный день календаря – 7 ноября. Скучать не приходилось.

Бабушка продолжила работать по медицинской части в больнице, дед электриком. Потихоньку быт стал налаживаться и они начали ездить на курорты, поправлять надорванное за тяжёлые военные и послевоенные годы.

Поразительны и трогательны чувства, которыми полны их письма друг к другу во время этих кратких разлук. Бабушка пишет: «От тебя получили посылку, пять открыток и два письма, за что сердечно тебе благодарны. Митя, родной, ты не представляешь как я рада твоему такому полезному и увлекательному отдыху… Я читала твои письма и открытки плакала от радости, что ты так хорошо отдыхаешь.

В 1960 году деду пришлось перенести тяжелейшую операцию. В ответ на письменную бабушкину поддержку, дед пишет: «Пишешь, чтоб я не падал духом, да разве я когда падаю духом?… Хватит об этом, ерунда. Один раз умирать».

В этих строчках весь их характер, сила духа и чистота души.

И все бы было хорошо, если бы в 1961 году не пришла беда, которую не ждали. В свои 10 лет погиб сын Шурик, утонул. Семью ждали испытания и перемены.

– Клава, Клавдия Александровна, беда! – Шурик твой.. утонул, – упала каменной глыбой на сердце бабушки страшная весть. Десять лет было моему дядьке, когда его не стало.

Горе подкосило семью. Особенно ранило бабушку. Иногда, в памятные дни она мне говорила: «Не дай Бог матери пережить дитя». Маме тоже досталось. С братом они были очень дружны. Везде вместе, все проказы и все детские заботы делили пополам.

Горевал и дед, но по-своему, он решил уехать из села. Бабуля осталась «на хозяйстве», дед устраивался на новом месте. Сначала попытал счастья в Крыму, потом поехал дальше по Союзу. Остановился на Уштобе, городке в Алматинской области.

Переписку того 1961 года без душевного трепета читать невозможно.

Невероятной души и терпения бабушка писала: «Почему ты пошёл на работу, не дождался перекомиссии. Нужно было отдохнуть, я этого не одобряю. Но вообще-то поздравляю с выходом на работу и желаю успехов в работе». «Береги себя, там говорят у тебя очень плохие условия труда, плохое помещение.

Само собой, не обошлось в этой истории без «добрых людей». По селу пошли слухи и сплетни, которые бабушка с мамой тяжело переживали.

Надо сказать, что моя справедливая и честная бабуля могла постоять за себя, и делала это с большим достоинством: «Я ему сказала мне пятый десяток и обо мне не хворайте, я как-нибудь сама о себе поболею без сочувствующих. Пока руки-ноги, а также голова на плечах».

Так всю жизнь и жила, надеясь только на свои силы, без единой просьбы о помощи.

Проходили дни без деда в бесконечных хлопотах: подмазать дом, выкопать картошку, сделать заготовки, задать корма скотине, да мало ли этих дел в деревне. Мои безропотные хозяюшки не жаловались, тянули свою лямку без лишних слов. Иногда приезжал старший бабушкин сын Николай, помогал, чем мог.

Долго ли коротко, семья воссоединилась. Нашли подходящий домишко в Уштобе, и начали в который раз обживаться.

Мама ждала душистые персики из сада, мечтая есть их тазиками, а бабушке становилось все хуже и хуже. «Не климат», – развели руками врачи. Сердечко, надорванное горем, стало сдавать. Пришлось домочадцам опять собирать вещи и искать новое место жительства.