Наталия Смирнова - Семейная сага. Сборник. Книга I

А ведь тогда не было ничего. Ни схем, ни наборов, как сейчас. Только сарафанные курсы. Но, Боже мой, как всё красиво, ровно, ювелирно.

Надо ли говорить, что приданое нам, внукам, бабуля тоже собирала в волшебный сундук. Рушники для хлеба и соли на свадьбу. С петушками, сердечками, кольцами, надписями «Совет, да любовь».

Бабушка учила меня держать иголку с ниткой, крутить ручку швейной машинки и… терпению, которого не было. Салфетки, варежки, носочки, следочки – руки у бабушки были заняты постоянно.

Своё умение шить бабушка передала моей маме. Мама шила всегда, сколько я себя помню. Юбочки, сарафаны, платья, брюки – буквально всё! Когда появились журналы Бурда Моден, она шила наряды оттуда.

При отсутствии в то время, разнообразия в магазинах, у нас были самые модные и необычные наряды. Порой, мама шила целыми днями, успевала отшить платья и на заказ.

Мамины руки тоже никогда не знают покоя, то одно, то другое. Занятные вещицы выходят: цветы, поделки, игрушки.

Странно было бы, если б остальным игрокам нашей сборной не достались хотя бы крохи от женских способностей в семье.

По традиции, я тоже не могу сидеть просто так. Шью, вяжу по мере своих скромных способностей, а Каринуль виртуозно владеет ножницами и моделирует платья для кукол.

Таки это гены, думаю я. Или личный пример? В любом случае, всё не зря.

Глава 12 В большой семье

Нас у родителей четверо. Три девки и один, наш собственный Владимир Владимирович – младшенький.

Как мама с нами со всеми справлялась – не знаю. Известно, мамина служба и опасна и трудна, и на первый взгляд как-будто не видна. Попробуй-ка накормить, обстирать, одеть, обшить, помирить, утихомирить, вылечить четверых. Непростая история.

Я помню, приходила из школы и мама кормила меня горячим обедом. Какое счастье, когда мама кормит вкуснейшими пирожками, или огненным борщом. Это начинаешь понимать не сразу.

А каково было лечить лазарет, если вдруг в дом пробирался зловредный вирус? На ногах двадцать четыре часа в сутки: померить температуру, дать лекарство, намазать горло, поставить горчичники или банки. Уроки, шитье, плита – весь день, как белка в колесе.

И все-таки, папа с мамой находили время для общения, собирались компаниями, пели, танцевали, разговаривали, обменивались книгами.

Есть у нас в семье своя традиция из детства. Что бы ни случилось, обедать и ужинать вместе за одним столом. В тишине и спокойствии, даже Владимир Владимирович за столом вели себя прилично под папиным орлиным взором.

Летом нас десантом выбрасывали на дачные просторы. Чего некоторые десантники не любили. Но, что делать? Ягода с грядки – самая вкусная, а бассейн после прополки травы особенно хорош.

Конечно, и у нас были свои развлечения и компании. Дворовая банда, Зарницы, смотря строя и песни. В моем детстве, всё было совсем по-другому. Можно было уйти утром и прийти с первыми звуками программы «Время». Так мы и росли. Весело и не очень.

Пока не выросли. И сейчас мы чувствуем себя детьми, пока рядомс нами папа и мама.

Эпилог

Пролетели трудные послевоенные пятидесятые, прошли шестидесятые и семидесятые. Благополучные восьмидесятые завершили свой бег и начались сложные, переменчивые девяностые.

Сложно было подстроиться и понять перемены. Сдюжили, выжили. Не мытьем, так катаньем.

Бартеры, макароны, сникерс кусочками на всю семью. Задержка зарплат месяцами. Выкарабкивались, как могли. Родители делали ремонты, сестра рисовала картины на продажу. Живы будем, не помрем!

Начались двухтысячные. Решились на переезд в Новосибирск. И опять, покой нам только снится. Начинать на новом месте? Можем! Стройка, обустройство, работа. Хлопоты.

И за этим всем семья. Сила рода. Если наши деды смогли, значит и нам по силам.

По силам и по плечу. Пережить не только трудности, но и суметь жить в радости.

Главное, помнить, главное не забывать. О том, что рядом с нами настоящие герои. Наши мамы и бабушки, наши папы и деды.

И пусть это поймёшь не сразу, но когда-нибудь обязательно поймёшь и оценишь.

С радостью вспомнишь походы за грибами и на рыбалку. Мандарин, принесенный «зайчиком». Мамину руку, охлаждающую горячий лоб. Бабушкины пышные, румяные пирожки. Праздники и дружные чаепития.

Каждый вспомнит своё, то, что даст силы и согреет душу в ненастный день.

То, что нужно обязательно передать своим детям.

ВИНЯРСКАЯ ЕЛЕНА

Все события, имена героев и персонажей этой саги вымышлены,

совпадения случайны и не имеют ничего общего с реальностью.

Пролог

В доме приятно пахло травами, табаком и выпечкой. Мама любила табак и он был повсюду. Нет, она не курила, просто держала его в пиалах, вазочках, розетках, коробочках и стаканчиках по всему дому. Тут было и «Золотое Руно» и «Дикая вишня» и кто знает, какие еще сорта и марки. Все знали мамину любовь к аромату несожженного табака, везли его отовсюду и, мама была довольна. Когда щепоть-другая высыхала, она могла собрать табак, завернуть в полиэтилен вместе с несколькими дольками яблока, дать отлежаться, а потом снова сложить в посуду чуть побольше. Кто курит трубки, знает этот небольшой трюк.

Младший Бородин, как всегда, опаздывал, но его никто не ругал. Так бывает. Всеобщий любимчик, домашние души в нем не чаяли, хотя он не всегда этого заслуживал. Называли его Егорка или Егорушка и, он ни в чем не знал отказа, был хулиганом и маме не раз приходилось краснеть в школе. Все его подвиги, как и буйный нрав были написаны на озорной физиономии. Физе, как говорили они сами, щеголяя друг перед другом разбитыми коленками, синяками, ссадинами и фингалами, подранными рубахами, куртками и штанами, но несмотря на все это, учился он хорошо. Видимо поэтому, его так и не перевели в вечернюю школу, куда попало большинство его дворовых приятелей.

Как давно это было…

Семья уже давно не собирается вместе: не потому что негде, а потому, что центром всех сборов и посиделок всегда была мама. Именно она умела, могла, а главное хотела объединять всех. И не важно, за столом ли, на даче, в поездках. Они сами не понимали, что Вселенная, их Вселенная всегда вращалась вокруг нее, а теперь мамы не стало. Ее сердце не выдержало и разорвалось. Она ушла тихо. Во сне.

Из суда она пришла бледная, попила чаю, ужинать не стала, а утром ее нашли уже мертвой. Никто не описывал все эти отвратительные процедуры друг другу, они и так были понятны да, и потом, никто лишний раз не хотел вспоминать события тех дней. Тогда, Егор Степанович всего этого не видел: из зала суда, после оглашения приговора, его перевели в исправительную колонию общего режима, но следователь пожалел и отпустил на похороны… Конечно же, под конвоем.