Сергей Милютин - Керкопорта. Фантастические повести и рассказы

– Помни о Керкопорте, Константин! – крикнул юродивый вслед тронувшейся колеснице.

Свита поспешно пронеслась за ней, подняв пыль, окутавшую толпу и Андрея. Когда клубы рассеялись, юродивого след простыл, будто и не было.

Никита дернул оцепеневшего Ио за рукав. Не дождавшись реакции, заглянул приятелю в лицо. В глазах летописца вспыхнул огонек любопытства.

– Что-то вспомнили, мой задумчивый друг?

Ио наморщил лоб.

– Даже не знаю. Только мало понятный намек на воспоминание. Что за странное слово сказал Андрей? Я его сегодня уже второй раз слышу.

– Керкопорта, – вдруг ясно произнес стоящий рядом молодой подмастерье в грязном фартуке с ведром в руке, набитым промасленной ветошью, и продолжил, невидяще уставившись в пустоту перед собой и четко выговаривая слова, – Что значит – Цирковые двери. Керкопорта – вход в страну мертвых. На выходе из туннеля находится цирк с сияющими огнями, где мятущиеся души вечно смотрят бесконечный полет колесниц по кругу. Колесницы сталкиваются, их бессмертные возницы, вопя, летят в грязь под тяжкие копыта скакунов и под безжалостные колеса. Зрители вскакивают с мест, кричат, дерутся друг с другом – по одиночке и сектор на сектор. Они захвачены иллюзией безудержного бешеного движения. Но на самом деле ничего не двигается с места. Все – морок.

Ио удивленно воззрился на подмастерье.

– Что? Что Вы сейчас сказали?

– Да это ж все знают! – парень пожал плечами, подхватил ведро и насвистывая скрылся за углом.

Никита и Ио переглянулись.

– Так, – решительно заключил летописец, – Хватит на сегодня уличной мистики, а то на Петрония совсем сил не останется.

– На Петрония? – переспросил Ио, – Это которого зовут королем поэтов?

– Угу, – кивнул Никита, – Примерно в том же смысле, в каком бывает крысиный король на кораблях дальнего плавания. Человек, который парой слов начал десятки литературных карьер и сотни стер в порошок.

Летописец подхватил Ио под руку и повлек куда- то на боковую улицу.

– Я договорился о встрече с ним. Прямо сейчас. Если Вы и впрямь, как говорил Гектор, хороший писатель, он может Вас знать.

Никита ухмыльнулся.

– И если плохой – тоже может.

***

– Вы опоздали.

Петроний встретил гостей кислой миной и еле заметным движением обозначил вежливое намерение приподняться. Арбитр Изящества возлежал в комнате для встреч на верхнем этаже, куда посетителей привел молчаливый старик- грек. На полу рядом с кушеткой в беспорядке валялись книги – Флавий, Фейхтвангер, Тацит, Светоний. На невысоком столике стояла корзина с фруктами, два кувшина и винные чашки с причудливым узором.

Знаменитый поэт явно старался поддерживать форму – рельефные руки, плечи и могучий торс выглядели весьма впечатляюще. Однако седина в волосах безжалостно обличала далеко не юный возраст, а одутловатое лицо и морщинистые мешки под глазами выдавали многолетнюю верность излишествам.

В комнате стоял назойливый запах дорогого вина. Тем же вином, но уже выпитым, переработанным организмом поэта и выходящим горячим похмельным потом, пахло и от самого Петрония.

Сделав гостям выговор, хозяин небрежным мановением предложил сесть напротив.

– Попали в затор на Месе… – начал было оправдываться Никита, устроившись на лавке.

– Извините, это я виноват, – перебил его Ио, – просто не мог такое пропустить. Там царь беседовал с неким Андреем Юродивым.

– Вас понравилось это представление? – Петроний поморщился.

– Представление? – Ио растерялся, – Но нищий обличил царя в слабости перед уличной толпой! Зачем это Константину?

Петроний подпер мускулистой рукой подбородок с небритостью, намекающей на трехдневное пьянство, и принял привычную, по всей видимости, позу поучающего мэтра.

– Во- первых, не нищий, а юродивый. Другой статус. Во- вторых, припомните, в чем именно он его уличил. Император, удрученный заботами о спасении народа, неведомой ценой – но юродивый намекает на некую высочайшую цену – останавливает падение Города и продолжает спасать его от катастрофы. Как Вы думаете, что тут главное?

– Что же? – поинтересовался Ио.

– Версий о причинах остановки времени в Городе – навалом. Одни не лучше других, – брюзгливо и, при этом, с видимым удовольствием от демонстрации превосходства ответил Петроний, – Особенность этой – в попытке внушить народу, что время в Городе остановила сама власть. Иначе говоря, все под контролем.

– А время в Городе и впрямь остановилось? – спросил Ио.

– Смотря что под этим понимать. Пока просто примите как данность.

Петроний схватил одну из чашек и опрокинул себе в рот, жадно глотая что- то прозрачно- розовое с больничным запахом. Никита, воспользовавшись моментом, когда хозяин не видит, сделал Ио страшные глаза и постучал по лбу.

Петроний отдышался, поднял на Ио красные страдальческие глаза. На лбу Арбитра изящества выступили капли, холодные на вид.

– Не знаю, знакома ли Вам концепция катехона, но тут ситуация очень похожая, – наконец, ответил Петроний, поставив пустую чашку на край столика, – Удерживающий непостижимым образом отодвигает предначертанные сроки пришествия царства Антихриста – то есть, фактически останавливает время, нарушает его естественный ход. Народ такое нарушение природных законов понимает и одобряет. И тут дело даже не в благодарности. Царь в такой концепции оказывается олицетворением удерживающей силы, ее главным гарантом. Необходимостью. Неизбежностью.

Мгновение спустя Ио с изумлением обнаружил себя нелепо вытянувшим вперед руку с чашкой и стоящим на коленях, согнув спину, чуть не касаясь лбом пола, перед кушеткой с развалившимся на ней Арбитром Изящества.

– Она опасно накренилась – я не хотел, чтобы красивая вещь разбилась, – промямлил Ио растерянно.

– Это дорогой предмет посуды – пиала из индийского камня, – задумчиво заметил король поэтов и добавил после паузы, – Ее особенность – необычайная прочность.

– После царства Антихриста Откровение обещает Второе пришествие, – произнес Ио, глядя на Петрония снизу вверх, – То есть, откладывая великие несчастья, Удерживающий отдаляет также Страшный Суд и Небесный Иерусалим- цель христианской истории. Разве это не абсурд?

Петроний удивленно глянул на Ио, будто только увидев.

– Откуда мне знать? Я же не христианин, – сказал Петроний и в первый раз с начала разговора обозначил краями губ улыбку.

Сам плеснул воду в спасенную чашку и выпил в два глотка. Еле заметно шевельнул рукой. Старик бесшумно удалился.

– Будьте любезны, Никита, оставьте нас, – сказал поэт, – Хочу переговорить с нашим гостем с глазу на глаз.

Никита украдкой глянул на Ио и воздел глаза к потолку – «теперь все сами давайте» – и вышел из комнаты.