Андрей Филатов - Записки о музыке, спорте и спирте

Тем не менее, экзамены мне покорились, осталось ждать результатов зачисления, а до этого было еще время, точнее целый месяц беззаботной жизни и надо было провести его как Павке Корчагину, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. И не придумав ничего лучшего, я отправился в деревню к бабушке, восстановить здоровье и набраться сил перед тем как стать морским волком.

Обнадежив родителей, что мое светлое будущее предрешено и ожидает меня на борту плавучего лайнера с песенным названием «Севрыбхолодфлот», я со спокойной душей купил билет на самолет и отправился в страну чудес и приключений, где проводил каждое лето, с тех пор, как помню себя самого, – в маленькую деревню в вологодской области именуемую Юшково.

Уже вечером того же дня я шел через поле от автобусной остановки и не мог надышаться этим теплым, густым ветром, полным разных запахов и так не похожим на тот холодный Норд-ост что дул с моря. Временами казалось, что идешь сквозь горячую стену, а она расступается и обволакивает тебя со всех сторон.

Бабуля жила в небольшом старом доме и вместе с ней проживали «каманчи» – мои двоюродные старшие братья. Таким шалманом мы проводили каждое лето и стремились сюда сразу по возвращении домой, в Мурманск.

Старший из братьев – Николай, уже отслужил в армии и прошел войну в Афганистане, возвратившись от туда совсем другим человеком. Понадобилось много времени прежде чем он стал таким, каким мы его знали раньше. Второй брат – Федор был человеком странным, и вся его житейская мудрость сводилась к тому, чтобы врезать мне подзатыльник, в свою очередь я мечтал, что вырасту и буду встречать его подзатыльники тяжелым боковым справа. Слава Богу, не сбылось. Ну и еще один персонаж нашей компании – Федор № 2, он же «малой». Личность незаурядная и творческая, умеющая играть на музыкальных инструментах и местами попадающая в ноты и гармонии, при этом густо сдабривавшая их поэзией каких-то дворовых рифмоплетов. Плаксивые песни о несчастной любви и муках армейской разлуки имели бешеный успех у разной публики, что собиралась каждый вечер в нашем шумном балагане. Вот об этом стоит рассказать подробнее…

Одни из самых ярких персонажей того времени в деревне Юшково был Шура Карачев по прозвищу «Пикник», так его звали почти всегда и имя его уходило на второй план, потому как отзывался он на него редко. То ли от того, что это был человек-праздник, то ли от того, что он мало что смыслил во всем что его окружало и жил какой-то своей жизнью, но прозвище это ему подходило как нельзя кстати, народ редко ошибается. Пикник был не крепок и не рослый, с проваленными глазами и, как казалось, пустым взглядом, таким, что не знающие его люди, могли запросто принять этого человека за криминального авторитета, после очередной отсидки латающего раны среди девственной природы колхоза имени Пушкина. Как потом выяснилось, его внешность имела вполне определенное обоснование, но об этом чуть позже. Он носил длинный кожаный плащ и шляпу по образу и подобию Михаила Боярского, но издалека напоминал не то Глеба Жиглова, не то злодея из индийского конофильма.

Как то раз Шура, он же Пикник, пришел к старшему из моих братьев попросить мотоцикл на деревенские покатушки. Николай спросил:

– Куда поедешь, старик?

– Да так… Надо могилку неизвестного солдата навестить в калининской школе, что за 8 километров, – не морщась ответил Шурик.

– Что за могилку? Ты с ума сошел? Зачем? – не успокаивался брат.

– Понимаешь, памятник там беспризорный, я за ним приглядываю, – гордо выпрямив спину, сказал Пикник, и при этом во взгляде его сверкнула искра, как у строителей первых пятелеток.

– Ну ладно, – Коля протянул ключи от «Восхода» и недоуменно пожал плечами, абсолютно уверенно думая, что помогает нужному делу затеянному святым человеком.

Но Уже через пол часа Пикник сидел перед нами с букетом нераскрывшихся маков, сорванных у памятника, и совсем другими глазами, предвещавшими «продолжение банкета».

Шура совершил таинство, в которое я специально не вникал, по причине моего крайне негативного, и по сей день, отношения к наркотикам, после чего он и двое моих родственников «отъехали» почти на 12 часов, а мы с Малым поплелись в местное злачное заведение под названием «Дом культуры и отдыха».

Белое кирпичное здание типовой застройки оживало каждый вечер после 20.00 и особенно кишело народом, если на афише, извещавшей об очередном киносеансе, внизу красовалась надпись – индияфильм. Эти нетленки Боливуда как правило шли в двух сериях, а это означало только одно – после фильма дискотеки не будет, что трагически сказывалось на молодом поколении, которое заводило романтические отношения во время звучания медленных композиций и сближалось под мелодии и ритмы исключительно советской эстрады.

На фоне местного населения особо выделялись приезжие, они смешивались с аборигенами, но пристальный взгляд всегда безошибочно мог определить городского жителя. Всю эту пеструю веселую компанию добавляли участники летних студенческих строительных отрядов, солдаты и «шабашники». Жизнь кипела, любовь бурлила, а может и наоборот. Правда время от времени случались вечерние побоища, почти турниры, за обладание сердцем какой-нибудь красотки. И тогда в ход шла поленница с дровами, что стояла у клубного забора, которая в раз превращалась в оружие массового поражения, потому как перепасть могло и далеким от конфликта людям. Но все эти обстоятельства не омрачали атмосферы радости и праздника жизни. А после любой хорошей драки, когда с поля боя уберут проигравших и выбитые зубы, наступал вселенский мир и гармония. Особо сильно колечить друг друга было не интересно, так как больниц по близости не было, а завтра гладиаторам в 8 утра надо было заводить свои комбайны, трактора, машины, становиться к станку или косить в поле, а по сему силы использовались рационально. Серьезные побоища случались крайне редко и только тогда, когда в гости приезжал «враждующий» клан из соседнего колхоза имени Ленина. Случалось и нашим «пушкинцам» гостить на «вражеской» территории, не рассчитывая на теплый прием…

Как то раз Шура, он же Пикник, пришел к старшему из братьев с просьбой довезти его до деревни Ильинское, что находилась как раз за «линией фронта». Коля замешкался, так как появляться в местном клубе было сродни игры в русскую рулетку, и расклад был явно не в их пользу. На что Пикник возразил: «Меня там все знают и девушки давно в курсе, что по четвергам я гуляю именно там». Шура был, как я уже сказал, человек-праздник и его, действительно, знали и уважали по обе стороны барикад, так что все его доводы были похожи на правду. А самым весомым аргументом послужила бутылка водки 0,25 или, по-народному, – «шкалик», который Пикник с гордостью продемонстрировал брату и пообещал честную долю. Надо ли говорить, что с водкой в те смутные времена было плохо, да что там плохо! Ее просто не было в магазинах до конца уборочной. Пикник пообещал радушный прием местных барышень и лояльность ильинских авторитетов, в чем выступил гарантом и подытожил магическим заклинанием: «Век воли не видать!!!».