Сергей Степанов - Добрые люди

Даша переезжала скоро в новую большую квартиру, где она становилась такой же хозяйкой, как мама. Ей очень нравилось быть хозяйкой, как мама, а ходить в походы – не очень. Бабушка говорила всегда, что в походы лоборясы ходят. Лоборясы там, видимо, молились лбом о землю, и, хотя она папу ни в чём таком не замечала, всё же переживала, когда он изредка уходил в походы, а с ним ходить отказывалась, чтобы случайно не стать лоборясом.

Проснулся Кирька и полез к ней обниматься. Она его тихонько оттолкнула, шепча Даше: «Понарожают тут…», и он сидел на краю и смотрел с зелёной соплёй из носа, как Даша учится в школе, а потом пошёл к маме.

* * *

В Тулу он ездил несколько раз. В первый раз был там как технический специалист при директоре по закупкам. Заводик ему понравился, он был похож на те европейские заводики, которые показывают по «Дискавери». Слесари сидели рядами за чистыми, новыми верстаками. По проходам, разлинованным жёлтыми лентами, ездил электрокар. Речь шла о газовых датчиках и клапанах. Качество продукции у них проверяли заранее – покупали образцы, теперь проводили инспекцию производства, системы качества.

Система оказалась в порядке, технологии – также на уровне. Кроме этого, ему польстило уважение, с которым к нему, рядовому технику, относится начальство поставщика. Возили на охоту с ночёвкой. Он, опьянев, рассказывал про ориентирование в ночном лесу без компаса и, кажется, даже тащил с собой директора проверить знания на практике. Но его, очевидно, не пустили. Хозяин завода сам отвёз их на станцию, всучил дорогой коньяк каждому.

Чуть спустя после заключения контракта дирзак пригласил их в выходные на дачу. Киря опять болел, Вальку бабушка куда-то потащила, и он поехал один. Конечно, он не очень разбирался в ценах на недвижимость, но, увидев домик своего коллеги, сразу понял, что о мечтах по приобретению однушки здесь говорить не стоит. Больше всего ему запомнился навес, под которым блестели две одинаковые машинки, марка которых умножалась на 6, а серенькая «Мазда», на которой её хозяин ежедневно посещал работу, тихонечко грустила в стороне, под открытым небом.

Может быть, он и не стал бы этим заниматься, но все его друзья, и по клубу, и по жизни, давно уже при обсуждении источников дохода перестали употреблять обороты типа «ворует», «взяточник». Они говорили в том духе, что: «приподнять», «подогнать», «занести», обсуждая всякие разные схемы. Кому он не стал бы о таких вещах говорить, так это маме с папой. Но папа давно уже умер, оставив ему в наследство развалюшную «девятку», мама болела, потерялась совсем в своей миллиметровой хрущёвочке на окраине. В общем, он не то чтобы был против, просто не готов был к тому, что и с ним может приключиться такое.

А с годик где-то назад, в июне, он ходил в крайний, как пока выходило, поход. Группа «четвёрка», категория 2А. Это был Эльбрус – мечта его юности, почти забытая мечта. Всё сжалось, чтобы уместиться в рюкзаке за плечами. На протяжении одного дня движения радостная зелень несколько раз сменялась скупым каменным пейзажем: горные долины оканчивались перевалами так же незаметно, как жизнь, и так же незаметно перевалы превращались в новые долины. Голод мозга затуманил сознание, а скорее – прояснил, и казалось, а скорее, так и было, что он снял с себя какую-то накидку, лишнюю накидку, и что чем выше он поднимался, тем больше он соединялся с богом, а может быть, становился им, и был такой период озарения, когда Андрей заключался только в ощущениях силы, разжёванными комочками вползающей в пищевод, свободы, выталкивающей испражнения быстрым толчком, и опоры, равномерно встречающейся со ступнями в скарпах…

Выбирать экип было сложно до наслаждения. Улыбка уютно устраивалась где-то меж сердцем и желудком, когда он бродил глазами в сети или ощупывал вещи на полках магазинов. Это было впервые – он мог позволить себе не дорожить каждой надменной бумажкой. Словно зная читкод на безлимитное золото, он прокачивал персонажа, составляя идеальную комбинацию из артефактов, которые должны были занять отведённые в рюкзаке квадратики. Лёгкость и универсальность мембраны долго боролись с испытанной надёжностью флиса, а вот потный начёс штанов сразу уступал, понурившись перед свежестью качественного термобелья; грузная горнолыжная маска всё никак не могла ужиться с лицом, влюбившимся в залихватские альпинистские очки, но всё же презрительно взгромождалась на нём поверх банальных надоевших оптических, от которых никак нельзя было сбежать к легкомысленным линзам, а тяжесть не нужного по правде, но такого бы брутального на фотографии ледоруба, даже во сне являлась не раз, заставив в итоге выбрать бабкоподобные, но реально полезные трекинговые палки. В результате этой полугодовой драмы был вылеплен весёлый и довольный герой, которому свежо и тепло одновременно, ступни которого надёжно защищены и от порезов, и от вывихов, и от влаги, глаза, хоть и с грустинкой опыта, но зато далеко видят, а в рюкзаке, в рюкзаке есть свободный объём и запас в четыре килограмма, достаточный, чтобы поместить туда огромное полотно для вершины с надписью «Вера, я тебя люблю!», ну и для себя триста граммов – красный шарфик любимой команды, чтобы она снова зареяла на вершине, как раньше.

Лёха сильно помог с пропуском. В последний момент в их группе была произведена замена, и место заболевшего паренька из Омска заняла девочка из Москвы. Если бы не Лёшкина должность, им пришлось бы на ходу менять проработанный маршрут, который несколько раз пересекал пограничную зону. Это могло означать отмену всего мероприятия. Ещё Лёха не правильно (в плане правил), но очень хорошо поступил, согласившись, что Андрей будет руководителем группы. Для Андрея поход такой категории в качестве руководителя был первым, и это было очень важно для него.

С Лёхой они понимали друг друга без слов, шли в удовольствие, с большим запасом, любуясь природой и близостью их знакомой смерти. Молодой шёл уверенно, хотя и видно было, что на пределе. А она… Она удивляла каждым движением. Её тело – упругий горный поток – вливалось в природу непрерывною мягкою силой. Под весёлой рябью ощущалась опасная тёмная глубина, а случайные всплески лица надолго оставались на роговице звенящим отражением солнца. На трёхдневной акклиматизационной стоянке в начале маршрута она плотно занималась с ним скалолазанием, и к концу третьего дня Андрей уже мог худо-бедно за ней угнаться. А когда на четырёх с половиной молодой упал в снег, стал кричать, что видит бога (выражая, в принципе, общее чувство), а потом катался в снегу, опасно натягивая страховочный трос, закрепленный на Лёхином поясе, именно она отцепилась от Андрея, спустилась вниз по склону и, схватив за ворот, начала хлестать поражённого по щекам до тех пор, пока он не осел в снег…