Дмитрий Дурнев - Герои моего времени

Из комнаты выглянул её отец, кивнул гостю и исчез.

– Па, я ушла, – предупредила она. Пристроив букет в стоящую на тумбочке вазу, добавила: – Скажи маме, что буду поздно. Пусть не беспокоится.

Кафе «У Светланы» оказалось вполне приличным заведением – по крайней мере, на первый взгляд.. Они устроились за столиком в углу. Свет мягок и приглушен, играет тихая медленная мелодия. Сделали заказ: отбивные, салаты, по два бокала вина, на десерт – кофе и мороженое. Кроме них в кафе ещё одна пара: средних лет мужчина и женщина. Сидят молча в центре зала, потупив взгляды. Женщина ковыряет вилкой в тарелке, мужчина, откинувшись на спинку стула, мелкими редкими глотками пьёт из миниатюрной чашечки. Глядя на них, почему-то кажется, что они в ссоре. Мужчина, всё так же не поднимая глаз, выбивает из пачки сигарету, щёлкает зажигалкой. Затянувшись, выпускает изо рта струю дыма. Денис краем глаза отмечает, как отреагировала на это спутница курильщика: губы её скривились, газа превратились в щёлочки. Видно было, что очень хотела что-то сказать, но промолчала.

Официантка принесла заказ. Аппетитно запахло жареным мясом. Салаты, ему под стать, вызывают желание как можно скорее попробовать их на вкус.

– За что, выпьем? – спрашивает Татьяна, взявшись за ножку бокала – длинную и ребристую. В упор глядит на Дениса.

Приняв её взгляд глазами, Денис выдержал короткую паузу.

– Давай за… – говорит задумчиво. Честно говоря, он не знает, за что можно выпить сейчас. – За будущее, – произносит дежурную фразу.

Левая Танина бровка слегка изгибается.

– Хм…

Их бокалы на мгновение с тихим звоном соединяются, и они отпивают вино.

– Вкусно, – отмечает Таня.

– Неплохо, – соглашается Денис.

До конца вечера они так и обменивались короткими репликами по поводу еды и вина. Денис чувствовал себя неловко, замечал, что и Таня тоже немного не в своей тарелке. Плохо знаем друг друга, нет общих тем для разговора, вот и сидим, словно воды в рот набрали, решил он.

Как и положено кавалеру, расплатился за даму. Проводил домой. Когда остановились у её двери, у него возникло ощущение, что вот именно сейчас нужно что-то сделать… Что-то… Глядя в глаза, он приблизил к её лицу своё, потянулся губами к губам, но то ли взгляд Татьяны заставил его отстраниться, то ли что-то внутри него просигналило: «Ещё рано».

Ночью спал плохо, ворочался с боку на бок, почему-то снилось, что сидит в кафе не с Таней, а с той дамой – спутницей курильщика, смотрит на неё, а она неодобрительно кривит лицо. Утром мрачный, с тёмными кругами под глазами он отправился в школу – к ставшему уже почти родным учительскому коллективу. Большая его часть – дамы околопенсионного возраста. Их дополняют такого же возраста мужчины. Из молодых – тридцатидевятилетняя неброская и неимоверно застенчивая учительница алгебры и геометрии Светлана Алексеева и Саша Весёлый. Ну, и ещё новая директриса Алла Львовна Яхромова – эффектная рыжеволосая женщина лет сорока, а может и больше – такая внешность, что возраст не угадать. Держится Алла Львовна особняком, в учительскую не заглядывает, распоряжения отдаёт через Станиславу Матвеевну. Вообще, у Дениса порой создаётся впечатление, что директриса, если и появляется на работе, то не часто – совсем не заметно её присутствие. Но, может, оно и к лучшему. Да и Станислава Матвеевна отлично справляется и за себя и за неё.

Урок за уроком, день за днем, неделя за неделей. Начались и закончились осенние каникулы. По сути, Денис их и не заметил: провёл за подготовкой к следующей четверти. С утра до вечера составлял планы занятий. Подбирая материал, штудировал учебники, журналы и методические пособия из школьной библиотеки – все изданы ещё в советские времена. Новую учебную литературу школа то ли не выписывала уже полтора десятилетия, а то ли просто не издают её. Долго думать над этим Денису было некогда. А ещё промелькнула мысль, что и в университете учились в основном по древним пособиям, и он снова углубился в работу.

С Татьяной они встречались вечерами – два-три раза в неделю. Когда позволяла погода, гуляли по городу, в ненастье ходили в кинотеатр – обшарпанный, обветшалый снаружи и изнутри, но всё ещё действующий. Раньше в городе их было два, но в середине девяностых один оказался ненужным и был закрыт. Его кто-то выкупил, пытался перестроить то под дискотеку, то под магазин, то под спортклуб, но каждый раз что-то не ладилось, и в итоге здание забросили. Сейчас оно представляет собой удручающую картину – двери вынесены, окна разбиты, шифер на крыше проломлен, мебель внутри частично разворована, а частично разломана и сожжена бомжами, нашедшими здесь приют. Мимо него неприятно ходить днём и страшно – вечером. В оконных проёмах мелькают отблески огня, слышна напряжённая возня, надсадный кашель и стоны, а иногда – звуки потасовки, густо перемежаемые матом.

Зато в уцелевшем центре синематографии чувствуешь себя вполне сносно. Там есть даже маленький буфетик. Ассортимент – чипсы, кукурузные хлопья и пиво. Можно купить что-нибудь, устроиться на заднем ряду в пропахшем пылью и дряхлостью кинозале и смотреть какой-нибудь фильм.

Когда они в первый раз поцеловались? Да, после очередного сеанса. Всё вышло как-то сумбурно и, как Денису тогда показалось, не совсем правильно. Он проводил её. Ключ был провёрнут в замке, она приотворила дверь в квартиру, и на них пахнуло теплом и запахами съестного… Он вдруг (сам не понял, как это произошло) придержал её за локоть и притянул к себе. Лёгкое секундное прикосновение губ к губам. И громкий хлопок дверью, заставивший его вздрогнуть. Он остался один на лестничной клетке. По пути домой чувствовал себя немного растерянным. Ночью не спал. Весь следующий день был сам не свой и с тревогой ждал вечера. Тревога едва не превратилась в панику, когда Татьяна по телефону сказала, что не может сегодня с ним встретиться. Её голос показался ему странным. Неужели обиделась? Но он постарался взять себя в руки: будь что будет! Чтобы отвлечься, засел за учебники.

Они не виделись двадцать один день. Денис звонил ей каждый вечер, но постоянно попадал на Танину маму, а та сообщала, что дочери либо нет дома – сегодня допоздна на работе, либо она неважно себя чувствует и не может подойти к телефону, либо уже спит – устала за день. Перезвонить? Да, хорошо, скажет, чтобы перезвонила. Он ждал. Ждал за письменным столом, готовясь к завтрашним урокам, ждал, пытаясь уснуть, ждал даже во сне. Но Таня не перезванивала. После второй недели такого ожидания, он сам перестал звонить ей. Всё кончено! Хотя… Что кончено, если по сути ничего и не начиналось? Просто ходили в кино. Да! Два малознакомых человека помогали друг другу убить свободное время. Ничего серьезного!. Так он внушал себе, когда кошки на душе начинали скрести сильнее прежнего.