Лелия Свон - Тихий убийца. Из серии «Отец Олег»

– Волк, спасибо, я никогда тебя… Да я тебе… Спасибо, брат! Все красиво будет, вот увидишь! Брат, да я за тебя…

– Все, хорош трепаться. Посмотрим, какой ты в деле умник. Два курса-то у тебя как-никак есть. Кстати, медицинского – это нам на руку. Потом выйду, поднимешь своих пару связей. Для дела надо. Заживем скоро. И смотри ментов на хвост себе не посади. Наверняка пасти будут.

– А чё, я ж свое…

– Да чё им ты? В курсах они, с кем ты в одной хате столько лет чалился. Есть у меня должок на воле, да не твоего ума. Короче: какая муха пикнет в воздухе, сразу к корешу и на дно. Пей, гуляй, баб води, вид засидевшегося уголовника создавай, который по воле соскучился и будет еще долго бухать, чтоб интерес у них пропал.

– Да я… Я и так…

– Ну это понятно. Короче, ты все усек, брат? Давай, удачи!

– Давай, брат. Все сделаю. Свидимся скоро.

– Это по-любому.

Васильевский остров. Как все красиво, как тепло и солнечно! Город полон туристов, душа поет и требует ярких впечатлений. Крюк вдыхал воздух полной грудью, боялся потерять это приятное ощущение свободы. Боялся и в то же время понимал, что нет больше выбора, что не сможет он, нищий уголовник, выбиться честным путем в люди. Куда ему с таким клеймом? Только грузчиком на рынок. С одной стороны, он не хотел больше видеть Волка, но вариантов и у него не было. Остались где-то в душе воспитание матери, воспоминания о нормальной жизни и об институте. Эх, если бы он только мог все вернуть назад, то потерпел бы, переболел, выкрутился. Поздно было уже назад поворачивать. Ведь знал Валера, что человек он нормальный. С трудом вспоминал тот аффект, когда убивал бедную женщину, ни в чем не повинного мужчину и своего хоть и сволочного, но отца. Тюрьма его закалила, накрепко влила свою идеологию, дала понять, что жизнь сложная, и чем сложнее ситуация, в которую ты попал, тем тяжелее выйти оттуда, из этой трясины, болота, где риск утонуть – больше пятидесяти процентов.

Крюков сразу же пошел на могилу к своей матери. Где похоронили отца, он не знал, ведь денег на похороны не было, родственников тоже, а хоронить ненавистного отца он точно не желал.

Валера поплакал у могилы Татьяны Валентиновны. Рассказал ей все, что с ним произошло за последние десять лет. Так он просидел на Серафимовском кладбище с небольшой чекушкой до глубокого вечера. Пора было возвращаться на Ваську, откуда он начал свой путь, но до знакомого Волка тогда так и не дошел. Эмоции ему не давали, хотелось сразу облегчить душу и начать дышать полной грудью.

– Кого там еще несет на ночь глядя? Ты чё, мужик, тарабанишь? Не видишь, квартира коммунальная, соседи тут…

– Я от Волка. Точнее, от Кирилла Волчкова. Он тут тебе маляву накатал.

– Что? Какого Волка еще? Пошел ты!

Выпивший мужчина захлопнул дверь, но через полминуты открыл снова.

– Давай, что там, гляну. А… Ну заходи. Я Рыба. Саша Рыбакин. Гостем, что ли, будешь, принес?

Валера достал бутылку.

– Крюк.

Мужики пошли в комнату к Саше. Там пахло перегаром, была полная разруха, бутылки везде валялись и постельное белье на разложенном диване было грязное и помятое. Кое-что из закуски еще оставалось на старом сальном столе.

– Вон там спать будешь.

Саша указал на диван в углу.

– Постели нет, вон там, в шкафу, вроде чистое покрывало. Давай без обид, не гостиница. Налей, что ли.

Саша не производил впечатления алкоголика, но через пару минут Валерию сразу стало все понятно.

– Ты, Крюк… Или как там тебя… Валера, не смотри, что перед тобой грязный опущенный мужик. Я ведь недавно бухаю. Соседи уже вешаются, но, паскуды, хоть ментов не зовут – и то спасибо. Бизнес недавно начал по перевозкам, женщина была, даже ребенка ждали. Не поделил тут с одним территорию. «Денег, – говорит, – давай отваливай за стоянку». Ну, стоянка – это образно, больше за клиентуру. А я чё, мужик простой, хоть и сидел давно, но своим трудом зарабатывать привык…

– А за что сидел?

– Да так, хулиганка, не бери в голову, там с Волчарой и скорешились. Помогал он мне на зоне, от швали отбивал, подкармливал. Короче, подпалили они мою «Газель», а я ведь на нее несколько лет копил, хотел в люди выбиться. Пошел я тогда ночью к ним на склад малость подшофе, ну и погорели они там у меня все заживо. Менты концов не нашли, а вот этот их главный бабу мою с еще не родившимся дитем в углу в подворотне прирезал. Не хотели менты заниматься, я им пороги все обил. Нет, кому нужна баба бывшего уголовника? Купил там одного этот их. В общем, Волк выручил. Пацан его на воле щас, который подчистил врага моего. Морду всю серной кислотой. Тот и сдох в муках. А что я – ни денег, ни жены, ни ребенка. Волк тогда через человечка прислал сумку, мне оттуда на первое время выделил. «Спрячь, – говорит, – до малявы, заберу». Я и припрятал. Деньги его кончились, а сейчас так, по мелочи, сторожем, да пью вот. Сдохнуть хочу быстрее, нечего мне уже на свете этом делать. Кому я такой нужен?

– Санёк, да ты чё? Ты думаешь, один такой? Вон на меня-то глянь. Мать умерла, папаша все пропил с жильем, из института выгнали, потом два рецидива. Кому я-то нужен теперь? Ты хоть сторожем, а я вообще гол как сокол.

– Раз Волчара бабки тебе доверил забрать, все у тебя в ажуре будет скоро, а я в ваши дела не лезу, мое дело сторона. Это моя жизнь, другой мне не надо. Спать давай. Заберешь завтра бабки – и мне гора с плеч. Волка увидишь, привет от меня передай и мою благодарность за все. Гниду эту стер, мне помог. Видит бог, я у него ни копеечки…

– Все, Сань, я вижу, верю, пошел спать. Ты извини, устал очень. Сам понимаешь, сегодня откинулся, пока подышал, пока к матери на кладбище… Вот только по бабам не успел еще.

– А хочешь, вон нашу Нюру-давалку из соседней крикну, ей нальешь – да в угол, а я пока на балконе покимарю? Нюра, иди сюда, зараза! Нюра!

– Да ты чё, Сань, не надо.

– Все, поздняк. Бери, пока дают, до завтра можешь не дожить.

На пороге комнаты появилась средних лет женщина в полурасстегнутом потертом халате, с крашеными блондинистыми волосами. По ней было видно, что красивая была, да только спилась уж больно.

– Муж ее бросил, детей ему родить не смогла. А когда диагноз узнала, вообще смысл жизни потеряла.

– А из детдома не пробовали?

– Ты чё, муж сказал, что чужой багаж вешать не будет. А ей-то чё дети? Мужика хотела. Вот теперь по мужикам и ходит за стаканом.

– Чего надо, старый? Опять свою вонючую водяру налить хочешь? Да у тебя ж потом ничего не работает, а?

Нюра долго хохотала и наигранно ухмылялась.

– Иди, Нюра, знакомого прими. Мужик – ой хороший! Только что откинулся. Иди, девочка, вон тебе уже водочки налили.

– Водочка – это хорошо. Нюра.

Женщина протянула Валере руку. Он не думая потащил ее в угол, даже не дав выпить. Через два часа Санёк услышал, как в комнате за Нюрой хлопнула дверь, а гость громко и умиленно вздыхал, лежа и выкуривая сигарету в открытое окно.