Григорий Аркатов - Она сказала: ко мне приходил Ваш дубль и у нас был секс

Здравый аргумент заставил один глаз осторожно приоткрыться и посмотреть в сторону окна.

«Мне повезло или как?»

Свет пока ещё не пробивался из-за плотно закрывавших окно занавесок.

«Думаю, у меня ещё есть время для сна».

«Сколько?»

«Час, два, три… или вся ночь впереди?»

Мне очень хотелось верить в самые лучшие прогнозы.

Впрочем, пока я строил догадки, сон внезапно улетучился. И тогда мне пришлось смириться с суровой действительностью, пришлось подняться с постели и начать двигаться.

– Ой, ой, ой…

Я сделал несколько шагов босыми ногами по холодному деревянному полу. Подошёл к окну на цыпочках и резко отдернул одну из занавесок.

– Ку-ка-ре-ку!

Петух словно заранее готовился исполнить свой высокохудожественный номер. Но испугать меня он не смог. Я уже привык к его птичьим фокусам.

– Молодец, – похвалил я гордую пернатую животину.

Глаза попытались определиться, но безуспешно. Они передали в высшую инстанцию следующее:

«Нужно выйти на крыльцо и посмотреть оттуда широким взглядом».

Тем временем ноги стали подмерзать. Им категорически не хватало тёплых носочков.

«Сейчас-сейчас».

Вернув занавеску на прежнее место, я направился к входной двери. Проходя мимо давным-давно остывшей печки, захватил с собой толстые шерстяные носки, что сушились на бельевой веревке. Далее толкнул дверь и вышел на крыльцо.

– Ну что у нас тут? – спросил я.

В лицо пахнуло утренней таежной прохладой. И я тут же окончательно проснулся.

«Ещё бы! Выйти голым на улицу в такую холодрыга – это ещё нужно было до такого додуматься».

Я ёжился, покрывался мурашками, но смеялся и не сдавался. И постепенно в тело пришло приятное тёплое чувство. Это была мягкая душевная радость. Она возникла от единения прежде разрозненных и обособленных частей души. Но на этом рождение чудес не прекратилось. Радость заставила меня раскрыть миру своё сердце, заставила раскрыть свои глаза, посмотреть на мир и сказать:

– Кажется, мне здесь начинает нравиться!

Я прокричал о своих блаженных чувствах во весь громкий голос. И мне тут же издали ответили ворчливые собаки:

– Гаав-гав!

Слабая аудитория, но лучше так, чем никак.

– Гав! Гав-гав!

Эти собаки служили дозорную службу вокруг тюремного поселения. Оно располагалось на берегу большого озера с кристально чистой водой.

Стоя на крыльце своей хижины, я мог видеть большую часть этого огромного водоёма. Между озером и мной рос густой непроглядный лес. Благодаря ему у меня был повод не видеть своё рабочее место. Позади озера мощной стеной поднимались высокие серо-голубые горы. На их верхних склонах лежал снег, а верхушки излюбленно прятались среди очень густых туч.

«Отличное зрелище!»

Я имел возможность наслаждаться этой красотой днями напролёт. И никаких запретов. В этом и заключался плюс моего привилегированного положения. Благодаря ему я чувствовал себя самым настоящим царем горы.

«Или пригорка…».

Я глубоко дышал через ноздри, пропуская через себя миллион едва уловимых ароматов окружавшей меня природной экзотики.

«Такого счастья никто не может встретить ни в Москве, ни в Петербурге. Так что возможно всё было ради всего этого».

Утро в этот раз выдалось чересчур хмурым. Густое покрывало темно-серых туч кружило не только над горами. Сегодня оно заполонило собой всё небо и заслонило солнце.

«Неудивительно, что я перепутал ночь и день».

Впрочем, на заборе всегда сидел тот, кто никогда не ошибался.

– Ку-ка-ре-ку!

Петух пропел во второй раз, затем в третий и в четвертый.

– Ку-ка-ре-ку!

«Какой ты сегодня неугомонный!»

Гордая птица продолжала сидеть на заборе и смотреть то на меня, то куда-то ещё.

«Благодарю за службу».

Я больше не мог дарить ему своё внимание. Нужно было продолжать двигаться вперёд. Жизнь заставляла искать себе пропитание.

Впрочем, прежде чем куда-то двигаться, нужно было определиться с погодой.

«А будет ли дождь?»

Несмотря на грозные тучи, дождя пока не было.

«Не факт, что он вообще случится».

Перспектива сидеть в хижине и глазеть на голые стены, когда в животе отчаянно бурчит, мне не нравилась.

«Разве не весь мир в моем распоряжении?!»

Конечно, нет. И тут я мог сколько угодно мечтать либо утрировать. Я был всего лишь наместником своей собственной тюрьмы. Такими были условия навязанной мне государством ссылки.

«В Сибирь… уехал… ла-ла-ла-ла…».

Странная вещь эта свобода. Когда-то она у меня была.

Но что я знал о ней?

Она была для меня очередным пустым звуком как и многое другое в моей жизни. Каждое новое утро начиталось с одной и той же глупой мысли:

«А для чего я живу?»

Годы шли, а ответов всё не было. И в конце концов мое внутреннее напряжение заставило меня начать искать себе всякие разные странные увлечения и смертельно опасные приключения. Так я стал дико неуправляемым членом общества. Меня стали избегать и бояться.

Я помню слова своей младшей сестры:

– Зачем ты это делаешь?

– А почему бы и нет?

– Это опасно.

– Это весело!

– Бред.

– Радость!

Правда, на самом деле мне не было весело. Мне было скучно. Скука заставляла меня раз за разом переступать черту. И однажды я зашёл слишком далеко.

«Погибли люди!!» – писали газеты.

А мне было плевать. Я лежал в горячей ванной и игрался с перочинным ножом. Мне всё ещё было скучно.

«Как так?»

Я ощущал себя бесполезным куском мяса.

«Конец?»

Я мог убить себя. И думаю, что любой другой на моем месте вскрыл бы себе вены не задумываясь. И вроде как даже тянулась рука, но…

«Нет!»

Внезапным озарением я понял, что и этот путь также не для меня.

«Лучше полежу, погреюсь…».

Когда полчаса спустя в мою квартиру ворвались жандармы, я не жалел о своём решении остаться живым.

«Интересно как всё сложится…», – такой была новая виртуозная игра.

Я думал, что только грозные правительственные чины хотят меня проучить. На деле позже выяснилось, что моей крови жаждит всё цивилизованное общество. И разом из всех щелей повылазили неисчислимые ценители традиционных ценностей.

– Долой! – кричали они.

Решай всё правительство, я бы несомненно отделался бы крупным штрафом, а потом тихо-мирно вернулся бы к своим прежним порочным делишкам. А вот иметь дело с агрессивно настроенным ханжеством невероятно сложно.

– Он должен отвечать по всей строгости закона! – кричали эти люди.

И тут же они писали и издавали новые законы под это дело.

«Что?!»

Я столкнулся с неподвластной мне силой. Я не смог противопоставить ей своё аристократическое обаяние. И как итог, чуждые мне люди отобрали у меня всё привычное. Они заставили меня почувствовать себя не в своей тарелке. И с тех самых пор у меня появились мысли о свободе.