Григорий Аркатов - Она сказала: ко мне приходил Ваш дубль и у нас был секс

«Как-то так?».

Легкая досада за собственную глупость заставила меня почесать за ухом. Когда же жалость к себе иссякла, я надел носки, обулся в сапоги и спустился с крыльца в сторону слегка покосившейся калитки.

Возникла новая отвлеченная мысль:

«Кому она принадлежала до меня? Что стало с этим человеком? Жив он или мертв?»

Много вопросов. Только вот как обычно некому было на них отвечать. И я в который раз отложил всё незначительное в долгий ящика. Я принялся за важное.

«Голод! Всё остальное подождёт».

Твёрдое намерение заставило вспомнить про детали».

«Я пока не научился стрелять из пальца».

Я ретировался. В маленьком покосившемся сарае меня ждало заранее заряженное ружьё. Взяв его в руки, я задумался:

«Действительно ли я этого хочу?»

Ответом стало громкое урчание в животе. И сразу последние сомнения отпали. Мысли о грядущем убийстве живого существа отошли на второй план. Ружьё оказалось перекинутым через плечо. А запасливая натура сунула в правый сапог парочку патронов на всякий случай.

Немногим позже я уже спускался вниз по склону возвышенности. Меня вела узкая тропинка.

Я помню своё первое впечатление от этого живописного места.

– Высоко сижу, далеко гляжу…

– Удачи, – сказал тогда генерал-губернатор и пожал мне руку.

Затем он умчался прочь верхом на резвом коне. Я же остался заниматься делами империи.

«Империя нанесла мне ответный удар?»

Это был риторический вопрос.

Путь продолжался…

Спустя полторы сотни шагов я добрался туда, где растёт много-много деревьев. Впрочем, тропинка там не прекратила своё существование. Она продолжалась. Отличие было лишь в том, что теперь ее с обоих сторон подпирали непролазные кусты и прочая поросль. Тропинка вела меня в самый центр чащи. Там находилась моя цель. Ею была небольшая горная речка шириной в три метра. В центре чащи она делала крутой поворот под девяносто градусов. С внутренней стороны изгиба возвышался выступ скальной породы высотой в два человеческих роста. А на наружном берегу имелось пологое место водопоя. Неделю назад я видел, как сюда приходил молодой олень. Сегодня я хотел его убить и зажарить.

Одно дополнение…

Скрываясь за поворотом горная речка всё время двигалась по прямой, пока не впадала в большое-большое озеро. Справа от устья некогда было отстроено небольшое каторжное поселение под витиеватым названием «Пастораль».

Триста семьдесят девять заключённых, девяносто восемь сотрудников, семь бараков, три административных здания, шесть помещения для проживания людей, обременённых свободой, причал, небольшое рыболовецкое суденышко «Хатум» и завод по переработке рыбы. Таково краткое описание места, доверенного мне в распоряжение. Я бывал там изредка. Всеми делами крутил и вертел мой заместитель. Сам же я предпочитал находиться подальше, практически на отшибе. Единственный и неповторимый…

– Нестор Петрович!

Голос окрикнул меня на полпути к речке. Он донёсся из-за одной из ёлок. И я сразу же его опознал.

«Полина».

Дочка одного из старших офицеров. Юная и очень красивая. Несмотря на малый возраст, уже имела прекрасно сформировавшуюся женственность.

«Я знаю в этом толк».

Полина частенько гуляла по лесу. Собирала грибы, ягоды. Иногда делилась ими со мной. Только вот обычно я был с штанах. Но иногда случалось и как сейчас.

Прежде, чем Полина вынырнула из-за густых хвойных ветвей, я уже слышал в своей голове ее следующую фразу.

– Вы опять это делаете?

«Правильно!»

Мышцы спины слегка напряглись. Но я не собирался извиняться. Конечно, у меня было определённо понимание, что лучше не дразнить лишний раз местных чересчур религиозных моралистов. Но таким уж я был неприменимым и неисправимым бунтарем: и в Петербурге, и здесь – посреди суровой и беспощадной Сибири.

Я обернулся.

– Привет, Полина.

Едва избушка оказалась к ней передом, а к лесу задом, девушка смущенно раскраснелась и опустила глаза.

– Здравствуйте, – сказала она.

Мы оба имели возможность разойтись как в море корабли. В таком случае девушка смогла бы продолжить наполнять своё лукошко различными лесными дарами. А я смог бы продолжить охоту на молодого оленя. Однако Полина продолжала смотреть на меня украдкой и говорить, говорить, говорить…

– Как вы так можете?

– Могу что?

– Бегать по лесу без штанов.

– А что такого?

– Это неприлично.

– Кто сказал?

Я сделал вид, что не понимаю. Но всё-то я понимал. И подсознательно ее провоцировал:

– Тебе не нравится?

– Это неправильно.

– Кто сказал?

Прохладный воздух конца лета ласкал мое обнаженное тело. Комары то садились на него, то улетали. Я совершенно не заморачивался.

– Это просто, – сказал я.

У меня не было проблем с самим собой. Я любил себя. Я любил весь мир. Не так, как все остальные люди. По-своему и своей особенной любовью. Но какими словами я сумел бы объяснить это наивной скромнице Полине?

«Нет во всем мире таких слов», – это понимание причиняло мне боль.

А Полина всё продолжала твердить:

– Как вам не стыдно?

– Я не понимаю вопросов подобного содержания.

– Почему?

– В них нет логики.

– Почему?

– В них нет здравого смысла.

Мы оба стояли около минуты и молчали. Два человека, разделённые расстоянием в пять шагов. С двух сторон нас обнимал лес, с двух других сторон прочь убегала тропинка. А еще… один из нас прятал своё сердце от другого.

«Она не виновата», – напоминал я самому себе, – «Она всего навсего конечный продукт эволюции».

Но мне она нравилась и потому я не мог молчать слишком долго.

– Скажи, дорогая, что конкретно тебя не устраивает?

– Это неправильно…

– Ты уже это говорила.

Юные глаза дерзко дернулись вверх.

«Вот оно! В ней есть огонь. Только вот весь он уходит на всякую ерунду».

И тут же девушка огрызнулась:

– Вы – грязный блудник!

Она сказала это не из ненависти, а из страха.

Я ответил спокойно:

– Это тебе твой отец сказал или батюшка из церкви?

– Они оба так считают.

Девушка легонько топнула правой ногой. Она желала рьяно отстаивать своё женское мнение.

«Хотя… постойте… это было не ее мнение. Его ей старательно навязали».

– Ты родилась здесь?

– Да.

– Сколько тебе сейчас?

– Я уже взрослая.

– Пятнадцать?

– Будет через месяц.

– Так почему же ты считаешь, что знаешь жизнь лучше меня?

Девушка молчала, но глаза ее продолжали гореть.

«Зачем?»

Возможно нечто, скрывающееся глубоко внутри этого молодого и не до конца сформированного тела, уже давно мечтало услышать нечто наподобие моих слов. Возможно, оно отчаянно мечтало о любом сигнале к пробуждению. И вот оно свершилось…