Григорий Аркатов - Она сказала: ко мне приходил Ваш дубль и у нас был секс

– Всё, что ты видела в жизни – несколько гектаров леса и несколько километров береговой линии. А твой любимый святоша ещё тот лицемер…

– Нет…

Полина хотела сказать больше, но запнулась.

– Да.

Я мог бы ещё много чего сказать этому ребёнку. Мне было не сложно. Но я подумал о своей личной ответственности.

– Мне нужно идти. И тебе тоже.

– Но…

– Всё.

Было не до конца ясно, хочет Полина ещё поспорить или же хочет услышать ещё немного слов о других содержаниях жизни. Я чувствовал ее внутреннее смятение.

«Остановись. Это опасно!»

Я прислушался к себе и сказал:

– Пока.

Развернулся и продолжил путь в выбранном направлении.

– Постойте!

Не стал оборачиваться.

Почему?

Я боялся. Не за себя. Мне после всех выпавших на мою долю пертурбаций бояться было нечего. Я переживал за глупую несмышленую девчонку.

«Ведь она обязательно хлебнёт горя, если ее отец узнает про наши случайные встречи. И в этом буду виноват только я».

Чуть погодя, я иронично заметил:

«Голый мужик в сапогах и всё такое…».

Намного позже я всё-таки обернулся. Полина к тому моменту исчезла из виду.

«Ты правильно поступил», – уверения казались здравыми.

Впрочем, разве из рациональных соображений я морил себя голодом?

Я шагал вперёд по тропинке и между делом вспоминал о том, как сам себя довёл до пищевого эксгибиционизма.

Помните тот момент, когда генерал-губернатор ускакал прочь на лихом скакуне?

Конечно, помните.

И думаете, что потом я спустился вниз по склону и торжественно принял командные полномочия?

Типа бурные продолжительные аплодисменты, все встают…

Нет!

Не было такого. Я сразу же потребовал себе царскую хижину и сразу же в ней спрятался. Месяца три сидел там безвылазно. И при этом не было никаких проблем с едой. Рыба на завтрак, рыба на обед и на ужин. А потом я посмелел, расправил локти и всё-таки соизволил выйти в люди. Вот тогда-то всё и началось…

Грязные, усталые, измождённые…

Вот цена той пище, которая подавалась к моему столу. И когда я это осознал, то более ни один кусок той рыбы не лез мне в горло.

– Зачем такие крайности? – спросил меня мой заместитель спустя неделю голодовки.

– Это мое дело.

– Но…

– Я так решил.

– Мы за вас переживаем.

– Это лишнее.

С тех самых пор я питался исключительно лесными дарами. И поначалу ощущений, что душа спокойна, было для меня достаточно. Я стал намного счастливее. Но через месяц захотелось мяса. И тогда я потребовал выдать себе ружьё.

И вот результат – я на очень узкой дорожке.

Вокруг бесновато трещат насекомые, попеременно перекрикивают друг друга птицы. Запах хвойных выделений кружит голову. В какой-то момент на тропинку вылезает ёж. Он смотрит на меня, сосредоточенно нюхает воздух, а затем ползёт дальше и очень быстро скрывается в кустах.

Обычный лес, да и только.

Ещё пятнадцать минут движения вперёд и я начал слышать отдаленный шум проточной воды.

«Уже скоро».

Однако я не собирался сидеть на берегу и дурнем смотреть по сторонам. Это стало бы бессмысленной тратой времени, а не охотой. Задумка была другая. Я собирался устроить в кустах коварную засаду. Думал, буду сидеть притаившись и дожидаться, пока молодой олень придёт к реке на водопой.

Отличная идея.

Отличная ловушка.

«Один точный выстрел и дело будет сделано».

Мне представлялись яркие красочные картины, в которых сочные куски мяса жарились на вертелах, а потом в них вонзались мои большие голодные зубы.

Внезапно справа хрустнула сухая ветка.

Я прислушался, напряг внимание.

«Он здесь?»

Мое тело замерло. Я старался не шевелиться. В связи с вынужденной позой зрительный обзор был небольшим. Но у меня ещё был слух… и внутреннее чутьё.

«Он здесь!»

Сначала я не видел его, только слышал. Конечно, можно было легко перепутать обычные лесные звуки с движение копыт по подлеску. Но я был уверен, что это он. И немного погодя моя слепая вера себя подтвердила.

«Я тебя вижу».

Животное светло-коричневого окраса медленно вышло на каменистый берег. Оно огляделось, а когда почувствовало себя в безопасности, принялось за питье.

«Что дальше?»

Ружьё висело на плече. Ситуация застала меня врасплох. Я был неподготовлен.

«Рискну?»

Решил рискнуть, потому как шум горного потока был оглушающим. Река проносилась стремглав через торчащие из воды острые камни и обдавала берега брызгами ледяной воды.

«Должно получиться!»

Впрочем, я не был уверен. Всё-таки у животных слух острее.

«Либо так, либо никак!»

Я начал медленно двигать рукой. Ещё, еще, еще…

Олень не реагировал.

Ещё, еще, еще…

И вскоре жизнь оленя оказалась целиком в моей власти. Животное было взято на прицел. Мне оставалось лишь нажать на курок и только. Указательный палец начал целенаправленно сгибаться…

«Сейчас!»

Но вдруг что-то изнутри сказало:

«Нет».

«Нет?»

«Нет».

«Почему?»

Ответа у меня не было. Я просто вернул ружьё на плечо, вышел из кустов и медленным шагом направился к оленю.

Секунды три животное втягивало в себя прохладное питье. А потом, осознав мое присутствие, оторвало себя от реки и посмотрело в мою сторону.

Я на мгновение остановился. Подумал, что олень испугается и убежит. Но олень продолжал стоять на месте. Он изучал меня любопытным взглядом.

«Его что удивил и заинтересовал голый человек, обутый в сапоги?»

Я подошёл ближе. Была стойкая уверенность, что олень улыбается. Животное словно восторгалось мной и спрашивало:

«Зачем тебе ружьё, дурень?»

– Я хотел…

Я осекся.

«Что я делаю?»

Мой личностный рационализм попытался упрекнуть мой внутренний взрыв интуиции.

«Олени не умеют думать, олени не умеют разговаривать. Это всё выдумка! Нужно вернуться с небес на землю!»

Но интуиция была сильнее.

Я сделал ещё несколько шагов и протянул свою правую ладонь к оленю.

– Как тебя зовут? – спросил я на полном серьезе.

Изнутри пришло имя «Алати».

– Красиво.

Ещё шаг и олень уже терся о мою ладонь своим оленьим лицом.

Ещё шаг…

Я обнимаю животное за шею и становлюсь перед ним на колени. Мы соприкасаемся нос к носу. Дышим друг в друга. Смотрим друг в друга…

Так могло бы длиться целую вечность. Во всяком случае я был к этому внутренне готов. Я наслаждался моментом. Я был счастлив.

Но неожиданно олень напрягся. Его уши приподнялись, встали торчком. В его глазах появился лёгкий испуг. Но боялся олень вовсе не меня. Он не пятился и не вырывался из моих рук.

– Что такое?

И попытался понять, огляделся и увидел ниспадающую тень.

«Опасность!»

Я напрягся подобно своему новому другу.

«Враг!»

Однако в отличие от оленя, мое напряжение не было готовностью к панике. Это была готовность к бою.