Коля Александрович - Войны Кофе и Чая. Книга 1. Рудная Гора

С морем в городе появились свои «шаланды», своя «кефаль», свои «биндюжники» и свои Костя с Соней. И были они такие же классные, как те, из песни Леонида Утёсова про Одессу. С морем в городе появилась романтика. С морем это был город курорт. С морем это был город блюз.

Закон относился к этому неодобрительно. Закон инстинктивно хотел иметь хоть какой-то навар с любого хулиганства. Но город стоял за своих хулиганов горой. В прямом и переносном смысле. «Рудная Гора». Такое имя было у города. Довольно жесткое. И вполне себе брутальное. Но…

Это был очень добрый город. Это был очень южный город.

В нём было столько романтики, поэзии и позитива, столько света, цветов и доброты, столько надежды на лучшее, стабильности и любви, что можно было собирать пессимистов со всей огромной страны и привозить их в этот маленький город на излечение от страшного недуга. Чтобы они полной грудью дышали воздухом этого города как лекарством.

И можно с уверенностью сказать, нечто неуловимое и загадочное, что было разлито творцом в атмосфере этого места, наверняка и неизбежно исцелило бы этих несчастных и продлило их жизнь и повысило качество этой жизни на высоту, о которой им и не мечталось. Ведь способность мечтать – удел оптимистов.

Пессимизм как вирус гриппа – подцепить его легко, а вылечишь сложно. Автор и сам, случалось, цеплял этот вирус и ему бывало даже страшно.

Пессимисту всегда трудно и страшно. Для него это норма. Это его крест.

Автор уже довольно давно понял, что дураки и пессимисты долго не живут. А жить хотелось долго. Жить хотелось так, чтобы депрессия была у других.

И он побеждал эту инфекцию. Мысленно возвращаясь в этот город и качая оттуда энергию. Мысленно обнимая этот город как любимую женщину.

Энергия присутствовала в этом месте. Энергии было столько, что даже великая Победа 9 мая 1945 года в Отечественной войне и та стала результатом этой энергии. И было неясно, исходила ли она из земных недр, или из человеческих душ.

А, может быть, в этом месте она соединялась в единое целое?

Шарманщик за работой.

Последний тост получился полноценным. Грамм на сто шестьдесят. По сорок грамм в каждый из четырёх гранёных стаканов. Всем поровну. Как и полагается.

От горечи и крепости самогона только вначале кривится твой рот и всего тебя как бы встряхивает и передёргивает. Как затвор винтовки. Ку-клукс-клан. Потом снова ку-клукс-клан. И ещё раз ку-клукс-клан. И так всю ночь.

Редкая кукушка сможет прокуковать столько ку-куков за раз. За весь фильм «Кин-дза-дза» не наберётся столько «ку»между пацаками и чатланами. Не всякий клаксон выдержит столь качественно « клукс»клакснуть встречным авто. Ну, а « клан»Сопрано и вовсе отдыхает. С их смешными двойными виски. В свете наших алкогольных традиций и масштабов у них там практически сухой закон.

Кто сказал? Я сказал.

Но, повторяю, встряхивает и передёргивает тебя только в начале ночи. В конце идёт слаще сахара. Типа первое и второе блюдо закончились. И наступил он. Десерт.

Банковал Большой Брюнет: – Мужики! Сегодня лучший день в моей жизни. (За кадром медленно и лирично пошла песня Лепса «Самый лучший день заходил вчера, ночью ехать лень, пробыл до утра»). Сегодня бог наградил меня… Не знаю за что… Но, если наградил, значит было за что… Определённо что-то было… Да что там было. Было да прошло. Определённо что-то и сейчас во мне есть. То, за что меня наградил бог. Бог ведь он не Яшка – видит кому тяжко. Сегодня родился мой первенец. Пацан. Родной. Долгожданный. Я назову его… Я сам знаю, как назову его. Вас сегодня бог тоже не обделил. Слава богу!

Все мы хорошо знаем и никогда не забудем, что каждая шестая пуля, выпущенная по врагу в Великой войне, была выплавлена из нашей руды. Из свинца нашей «Рудной Горы».

И если не дай бог случится новая война и новые враги вдруг страстно захотят нас поиметь, то и тогда наша «Гора» задавит их своей массой и мощью. И мы ей в этом поможем. И поможем мы ей не в переносном, не в виртуальном, а в самом, что ни на есть, прямом смысле. Но сегодня, в такой радостный для всех нас день, я хочу сказать о другом. Сегодня я мечтаю о том, что дай нам боже, наступят такие времена, когда мы забудем о пулях и снарядах, мы забудем о смерти, а будем думать только о жизни. И в роддоме нашего славного города будет рождаться каждый шестой пацан, из всех рождённых в Союзе. Вот такая у меня простая мечта… Мы продолжим лить пули, но это будут другие пули. Это будут такие горластые, розовые, чудесные пули на радость родителям и всем нам. Это будут такие маленькие замечательные живые бронебойные снарядики. Которые вырастут и пробьют насквозь все проблемы, стоящие перед городом и страной.

Вы скажете, это утопия? С нашим-то роддомом на сорок посадочных мест? Торопиться не надо… Я знаю твёрдо – нет такой утопии и теории, которые нельзя реализовать реально на практике. Надо только очень сильно сосредоточиться и конкретно упереться рогом. И не в какую-нибудь виртуальную реальность. Надо сосредоточиться и упереться в конкретную проблему. Год назад рождение сына для меня было утопией. Сегодня сын у меня есть, а где та утопия? Тю-тю. Исчезла. Как сон, как утренний туман. Теперь, когда у нас есть то, о чём мы мечтали, я хочу подвести красную черту нашему ликованию. Для тех, кто не понял, скажу проще. Самогон имеет такое подлое природное свойство – заканчиваться. Рано или поздно, но всегда.

Поэтому пришла пора сказать уже, наконец, и о главном. – О чём? – удивился Джеки.

– О главном. А главное … – тут он сделал небольшую МХАТовскую паузу, как бы набираясь сил. Вдохнул. И выдохнул:

– Главное теперь для всех нас – лишь бы не было войны…

И четыре стеклянных гранёных стакана, посланные с большим энергетическим импульсом навстречу друг другу, столкнулись в воздухе, издав хрустальный торжествующий звон …

Все совпадения в этом романе,

даже, на первый взгляд, совершенно случайные – абсолютно не случайны.

Автор.

Благословенным весенним утром 8 марта 1971г., где-то на самом краю географии великой советской империи, на нарах камеры предварительного заключения, сокращённо КПЗ (для тех, кто не знает, но знают, похоже, все), маленького провинциального городка в южном Казахстане, с эксклюзивным и славным именем Кентау, проснулись трое молодых мужчин. Их тяжёлый сон прервали первые лучи солнца, проникшие через микроскопическое окно-форточку в мрачную камеру замка Иф местного разлива.