Коля Александрович - Войны Кофе и Чая. Книга 1. Рудная Гора

Три графа Монте Кристо? Перебор – два графа лишних.

Граф Монте Кристо и два аббата Фариа? Опять перебор – один аббат лишний.

Граф Монте Кристо, аббат Фариа и таинственный незнакомец? Скажем проще – некто третий? Безусловно, нет. Третий – лишний. Это аксиома.

Три мушкетёра? Не так одеты, без шпаг и без Арамиса. А какие дела могут быть в замке Иф без шпаг и без Арамиса? Ни помолиться, ни про белошвеек послушать, ни надсмотрщика приколоть.

Три танкиста выпили по триста? Не хватает танка. Нет мазута на лицах. Хотя в числительных приблизительно всё сходится. Выпили по семьсот.

Трое в лодке, не считая собаки? Не хватает лодки. Отсутствуют весла. Собаку не считаем, держим в уме, как, собственно, и хотел Джером К. Джером. Монморанси, прости.

Три плюс два? Нет, не хватает двух бутылок «Hennessy». Не хватает? Вот горе-то великое, ну метнись, возьми пару «Hennessy», добавь их к нашим трём арестантам и это будет уже другой роман.

«Hennessy» как никель и титан, стремительно ворвутся в простую сталь романа и быстро превратят её в легированную, нержавеющую и очень прочную. И чем больше будет никеля и титана, тем качественнее будет роман. Он и называться будет совсем иначе. «Три плюс два». Или «Два плюс три». Или просто и скромно – «Пара».

Или как-то по-другому. Да по-любому, как захочешь ты сам, родной мой, любимый мой читатель (-ница). Да за пару «Hennessy», (особенно в литровом варианте), эти трое будут готовы не только название сменить. У них и сам роман может пойти совершенно в другую сторону. Учитывая, что загорают они сейчас не на Мальдивах, а чуточку правее. Если смотреть по глобусу. Тому самому. Который географ пропил. Мы ему три рюмки «Hennessy» – он нам глобус. Смотрим в глобус – где Мальдивы? Тю-тю. Островов вообще нет. Один огромный сплошной материк. С коротким суровым названием – КПЗ. И нет в нём ни одной мягкой гласной буквы. Лишь только одни жесткие согласные, твёрдые, как гранит.

И такие острые грани у этого гранита, что можно по неосторожности или глупости порезать о них всё и жизнь, и веру, и мечту, и любовь.

Тут не только пчёлы, тут и сам глобус попался неправильный. Да с таким глобусом можно не только глобус пропить. С таким глобусом действительно и сам роман может пойти совсем подругому.

Скажу больше – жизнь пойдёт по-другому. Не моя жизнь. Твоя.

Да кто они, в конце концов, эти таинственные уголовные морды, тысяча чертей им в глотку!! И скользкие такие заразы, какую мерку к ним ни примерь – всё недобор или перебор получается. А на двадцать одно ну никак не натягивается.

Триста спартанцев? Нет, одеты, конечно, довольно аскетично, в спартанском стиле, но два нуля лишние.

Трое спартанцев? А?! Каково?! Вот же оно новое название романа: «Герои Спарты и КПЗ», или «Трое спартанцев и нары», или «КПЗ как болезнь, передающаяся оральным путём через алкоголь», или «Нары помнят всё», или…

Вот тут, пожалуй, можно и притормозить, или…, нет, пожалуй, всё же притормозить, ибо, ибо… Ибо, если положить на весы внешний вид и внутреннее содержание наших арестантов, а также учесть их потенциальные возможности, которые так непредсказуемо проявятся в последующих периодах их бурной жизни, то наверняка это самое близкое по своей сути определение из всех вышеназванных на данный момент.

И, клянусь индексом Доу-Джонса (средняя цена акции тридцати крупнейших компаний США), можно даже представить их в шлемах, в спартанских латах с острыми короткими мечами и круглыми щитами, втроём перекрывших узкую горную тропу и яростно отбивающихся от надвигающихся на них снизу вверх, как морские волны, бесчисленных орд беснующихся персов.

Персы беснуются не по-детски. Они явно хотят сделать строгое физическое замечание всем троим спартанцам одновременно. Но вот незадача – горная тропа настолько узка, что к спартанцам одновременно могут протиснуться только два перса. А два перса против троих спартанцев… Сами понимаете. И здесь мне становится даже не по себе. Даже неловко. Это как-то…

Как, собственно, и заявил актёр Евгений Моргунов в роли Бывалого в сцене торга с завскладом в фильме Леонида Гайдая «Операция Ы и другие приключения Шурика».

– Это несерьёзно!! – громко и твёрдо воскликнул он.

И было бы глупо с нашей стороны с ним спорить. Но он ошибался. Какие-то шансы у персов были.

Шансы два к трём. Сорок на шестьдесят. Как и показал бы любой тотализатор того времени. Если бы он был. А тут ещё такой горный уклон местности, один в один Кавказ, в районе Пятигорска, по красоте и углу уклона.

И когда, в этой давке, неразберихе и горячке боя, как в токийском метро в час пик, два измочаленных перса, которые, прежде чем протолкнуться в «вагон», неделю добирались до «Метро» пешком, протискиваются к троим очень сильно мотивированным и мощным спартанцам, владеющим оружием, как жонглёр кеглями, как шулер картами, как акробат телом, как дипломат языком, как Акопяны (отец и сын) пальцами, да что там – как старые мудрые евреи мозгом, да что там ещё раз – владеющим оружием, как писатель, ваш покорный слуга сюжетом, и они протискиваются к этим виртуозам лишь с одной примитивной и подлой целью – сделать им нехорошо и некрасиво.

Но тут сразу возникает и вторая незадача. Горный уклон играет с персами злую шутку. Наступать в гору, снизу вверх труднее, чем сверху вниз. Сила тяжести играет против тебя. Это, как в большом теннисе играть против сильного ветра. Трудно понять, насколько он сильный…

Умные спартанцы специально заставили их нарушить эту классическую заповедь – «умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт», встретив их там, где невозможно обойти гору, проявив при этом тактическую грамотность и знание законов физики. (Словно бы все трое в своё время были выпускниками средней школы №3 – имени «30 лет Казахстана», «тридцатилетки», города «Рудная Гора» и учили физику у Яна Георгиевича Дамианиди.

Так случилось, что физику у Яна Георгиевича учили все. И тот, кто этого хотел, и тот, кто этого не хотел. В смысле и физики и лирики. И технари, и гуманитарии. И даже ботаники. (Отдельные индивидуумы, склонные к изучению биологии, а также будущие ветеринарные врачи). Похоже, и наши спартанцы попали под мощную харизму Яна Георгиевича. Уж очень ловко они использовали Закон всемирного тяготения в свою пользу).

Так, помимо этого спартанцы встретили персов в точке, где они имели численное преимущество. То есть грамотно использовали рельеф местности.

Махач ещё не начался, а его предчувствие уже будоражило кровь, расширяло зрачки, будило и согревало мозги. Махач ещё не начался, а Счёт на огромном Табло был уже «2 – 0» в пользу спартанцев. Нехилая такая фора.