Валерий Бронников - Крылья Тайболы

– Ты не зацикливайся, – сказал Якутин, – Одно дело – обращается зам по наземным службам, а другое дело – твой начальник. Двигатель я тебе дам новый и не с «ГАЗона», а «волговский». Тебе надо только поменять их местами.

– Это проще, это я сделаю! – сразу оживился и обрадовался Язёв тому, что не придётся выполнять нудную и грязную работу по восстановлению двигателя.

– Договорились! С отделкой здания немного прервёшься. Тут я Брызгалову помощников дам других. А тебя могу обрадовать: к нам следуют на барже ПАРМы – полевые авиаремонтные мастерские. Ты скоро будешь со своей конторой, со своим штатом и своим помещением.

– Хорошо бы. Ношу пока на работу свой инструмент из дому.

– Скоро носить не будешь, но в обратном порядке носить не разрешим, – Якутин хохотнул, – Шучу. В ПАРМах будёт всё, вплоть до станков. Готовься. Должность у тебя будет не слесарь, а мастер. В помощники тебе примем на работу хорошего трудолюбивого парня с руками и с головой. А в общество трезвости ты его уже сам вступишь. Дисциплину будешь блюсти, показывая личный пример. Как, согласен?

– Да я…

– Ты не тушуйся, а говори прямо: «Пить не брошу!»

Все присутствующие расхохотались. Язёв, привыкший, казалось бы, ко всему, засмущался.

– Ты, Васильевич, берёшь быка за рога. Даже неподдающегося уговоришь! Давай-ка я на машине проеду.

– Вот тебе ключи, а двигатель без давления масла запорешь, так и шут с ним. Всё равно его менять сам будешь. А ходовую часть посмотри, может, что-нибудь ещё заменишь, а потом загони её в док. Крыша над зданием уже есть, мешать машина никому не будет. Шилина я предупрежу.

Мысленно Якутин записал себе очередную победу. Машина по штатному расписанию ему не положена. Учитывая, что в семидесятые годы девятнадцатого столетия, автомобиль вообще в деревне являлся большой роскошью, ему очень повезло, что руководитель, в нарушение всех норм, пошёл ему на уступку. Но таков уж был начальник АТБ, иначе бы он просто не назывался Якутиным. Пётр Васильевич никогда не пасовал перед трудностями, а уж что задумал, с намеченного пути его ничем не свернуть. Его авторитет в глазах подчинённых только вырос.

– То ли ещё будет! Вот построим предприятие, и я каждому из вас выпишу по машине, – сообщил Якутин всем присутствующим.

– Дело за немногим, – сказал Серый, – Осталось только построить. Ловим тебя на слове. С сегодняшнего дня будем вечерами строить личные гаражи.

– А ты чего такой унылый, Евгений Анатольевич? Тебе машина будет первому, как первопроходцу. Разве ты не заработал себе машину?

– Мы люди маленькие. Я не партийный, а простым смертным машина не полагается.

– Ты не прибедняйся! Мы-то знаем, кто ты такой. Ты, прежде всего, инженер, а инженеру машина положена в любом случае. По крайней мере, на моей машине будешь ездить. Все инженеры будут ГАЗоном пользоваться. А ты в душе комсомолец – я знаю, а коммунистом тоже станешь!

Серый скромно промолчал, но он знал, что начальник может выполнить своё обещание. Якутин никогда не пил за чужой счёт и не злоупотреблял доверием подчинённых. Это его качество знали все.

– Ты, Евгений Анатольевич, жену себе выбери, – продолжил Якутин, – а то плохой пример показываешь подчинённым.

– Мне ещё рано. Пока присматриваюсь.

– Ты доприсматриваешься, что женщины на тебя перестанут обращать внимание. Смотри, сколько молодых ребят-конкурентов!

– Они мне не конкуренты. Слишком пока глупые в семейном плане. Сами ещё дети, за которыми надо присматривать!

Подъехал Язёв:

– Тут, Васильевич, требуется приложить руки, – он подробно объяснил, где стучит и побрякивает.

– Машина пока в твоём полном распоряжении, смотри, разбирайся, ремонтируй. Я постараюсь тебя не отвлекать.

Репанов при встрече посетовал Якутину, что он, как первый зам, машины не имеет, а начальник АТБ с машиной.

– За что тебе такая привилегия? – спросил он.

– За работу, за работу, Андрей Николаевич! – ответил Якутин и не удержался, зацепил, – На тебе висит происшествие, а у нас пока всё в порядке.

Репанов чувствовал подвох, но «пилюлю» пришлось проглотить. Он только проглотил слюну и, больше ничего не сказав, повернулся и зашагал прочь.

Осень выдалась дождливая и слякотная. Положительную сторону в этом инженеры видели только в том, что исчезла пыль, но двигатели за лето её «наглотали» столько, что самолёты один за другим становились на прикол. Выполнять рейсовую работу прибыли самолёты с других предприятий. Инженерам становилось обидно, что работу забирают конкуренты, но ничего нельзя с этим поделать. Репанов отыгрывался, не забывая на каждом разборе, упрекнуть Якутина в бездействии.

Дождь наполнил ручьи и реки, превратил грунтовые дороги в непролазные топи. Если по району как-то ещё можно передвигаться на водном транспорте, то в областной центр путь остался только по воздуху. Отсутствие в достаточном количестве самолётов, задержки рейсов, погодные условия создавали огромные очереди при посадке в самолёт. Когда объявляли посадку на рейс двенадцатиместного самолёта, в накопитель устремлялась толпа в сотню и более человек. Большая часть пассажиров шла с билетами, но находились и такие, которые надеялись просто на чудо. Трещали переборки. Люди с баулами, рюкзаками, сумками напоминали разворошённый улей, который скапливался в огромную кучу, чтобы всей массой достичь желаемого результата. Как правило, впереди оказывались те, кто сильнее и имел меньше вещей.

Дамы с детьми, пожилые и больные люди оказывались где-то сзади, там, где их совсем не видно. В узком проходе сразу застревала пара человек, держа сзади сумки, которые оказывались зажаты другими людьми – это создавало неподдающуюся никаким усилиям пробку. Разгорячённые борьбой друг с другом за место у дверей, пассажиры нервничали, кричали, шумели, протягивали через головы свои документы, но весь этот хаос мало помогал нормальной посадке.

– Мужчина, что вы ко мне прижались, да ещё каким-то костлявым местом? – кричала какая-то возмущённая женщина, – Уступите даме дорогу. Или вы не учились в школе? – спросила она, не надеясь получить какой-либо ответ.

Лысый мужик потный и красный стоял зажатый двумя дамами так, что не мог пошевелиться, а ещё стеснялся и боялся доставить попутчицам неудобство. От этого он ещё больше краснел. Ему становилось жарко так, что он пылал, как огненный шар, а оправдываться, он знал, бесполезно. Он понимал, что никакими усилиями ему от дамы не отодвинуться, а любое телодвижение может быть воспринято неправильно. Сейчас даже его должность, начальник Тайбольской рыбинспекции, не имела абсолютно никакого значения. Он только мотал головой с запотевшими очками и молча переносил невзгоды.