Сергей Лунин - Лабиринты судьбы. Мир, в котором мы живем

Другой подобный случай случился через месяц моей работы. Подходил конец моей смены, и я заканчивал работу с деталью, отгребая стружку крючком за станок. Там уже накопился огромный ком стружки, но остановить станок мне не хотелось, так как говорится, осталось сделать последний штрих, и я уже взялся за ручку суппорта, чтоб отвести резец от детали и остановить мой станок, но на последней секунде оборота патрона, он зацепил стружку и этот огнедышащий комок стружки, как снаряд, запущенный из пушки, полетел через меня в конец цеха. На мое счастье цех уже опустел, и он упал в проход цеха, никому, не причинив вреда. Стружка, полученная от моего резца из твердых сплавов, при высокой скорости резания, получается в виде прочной ленты. Я смотрел с ужасом, на этот режущий, переливающий всеми цветами, комок металла и подумал, какая беда могла случиться, если бы он зацепил меня или упал на рабочих цеха.

После этого я окончательно определился, что это работа не для меня и надо подумать о другой работе. Не смотря на высокую в то время зарплату в 250 рублей, я написал заявление на увольнение. Мастер, который даже не знал об этих двух неприятных случаях, долго не подписывал мне заявление, уговаривал остаться. Тем не менее, я настоял, сказав, что буду учиться. Секретарь комсомольской организации, не без помощи моей сестры, которая уже работала в заводоуправлении, написал мне отличную характеристику в духе того времени: передовик производства, хороший работник, отзывчивый, трудолюбивый, активно участвует в общественной жизни коллектива цеха и завода. Так я с хорошей характеристикой и оказался на рабфаке Нижнетагильского педагогического института. Где я учился на художественно – графическом отделении, будущий учитель черчения и рисования. Когда выбирали старосту группы, декан художественно – графического факультета спросил:

– Кто пришел первый?

Оказалось, что первым пришел я.

– Тогда, наверно, и быть Вам старостой класса. Как самый дисциплинированный студент.

– Кто «за»…кто «против»…

Все конечно были «за»! Никому неохота было впрягаться в ответственную работу. На том и решили.

***

Утром нас разбудил какой – то шум. Подвыпивший пассажир, засидевшись в вагоне-ресторане, перепутал свое купе с чужим, и пытался попасть в это купе. Повыскакивали перепуганные заспанные пассажирки, едва накинув на себя халаты, на босу ногу накинув тапочки, испуганно смотрели на пьяного бугая. Вадим, быстро сообразив, в чем дело, успокоил мужчину; мы посмеялись, пошли в свое купе, позавтракали, попили чаю и я приготовился слушать историю Вадима.

Вадим оказался хорошим рассказчиком, и я, поневоле стал участником событий, о которых рассказывал он. Лицо его было спокойным, но сосредоточенным.

– На чем я остановился? Ах, да о моем городе.

– Утром, когда я сладко спал, то услышал, сквозь дремоту, тихий разговор с кухни. Приоткрыл дверь кухни, за столом сидел мужчина и моя мама. Они о чем-то разговаривали. На столе в кружках дымилось кофе, стояла ваза с печеньями и целая бутылка коньяка. Мужчина курил папиросу.

– Сынок, иди к нам, – увидев меня в полураскрытую дверь, позвала мама.

Я вышел, накинув халат.

– Это Иван Михайлович, друг нашего папы. Они вместе строили завод, помнишь его? Теперь он начальник производства. Присядь, послушай нас, тебе интересно будет. Помянем отца. Может и с работой, какие-то соображения будут.

– Какой здоровый вымахал, весь в отца, – улыбнулся мне Иван Михайлович и по-отцовски крепко обнял меня.

– Отслужил, значит. Окреп. Да ты и так не хилый был. Отец тебя любил, верил в тебя, что не подведешь. Всегда уважительно говорил о тебе.

Было приятно слышать от друга отца, знаменитого сталевара и Героя Труда такие добрые ободряющие слова в свой адрес. Налили по стопке конька, молча, выпили. Иван Михайлович с интересом разглядывал меня.

– Почему наш любимый город такой грязный, почему мой отец так мало пожил? – задал я вопрос другу отца.

– Понимаешь сынок, завод НТМК, это мой родной завод. Это моя судьба, судьба твоего отца и многих-многих тружеников города. В годы войны эти люди ковали победу, и от надсадной работы заводов очистные выходили из строя и чистые когда-то воды пруда и реки покрывались слоем масла и мазута, а свежий наш воздух, отравлялся угарным газом. А ведь раньше в прудах Тагила и Выйке вода была настолько чистой и прозрачной, что можно было разглядеть камни и водоросли, и даже стайки рыб, лихо плавающих в глубинах водоема. А что говорить об окраинах – Ключах, Гальянке и Вые, там вообще, курортная зона была, – с грустью говорил Иван Михайлович. Но война есть война и поэтому было не до прорванных очистных на реке Малой Кушве и Высокогорской аглофабрики, дамбу которой прорвало в 1942 году. Она ограждала шлакохранилище этой фабрики. И чистейший Выйский пруд превратился в зловонную лужу, погубив все живое.

Война требовала огромных затрат, человеческих, и материальных. Работникам этой фабрики нужно было дать какможно больше агломерата металлургическим заводам. И таких историй, хоть отбавляй. Война есть война, не до экологии.

Иван Михайлович отхлебнул остывшего чаю, помолчал. Видно было, как нелегко ему даются эти воспоминания прошлых лет:

– Мы, труженики завода, гордимся своим заводом и нашими достижениями. Наша сталь и наш чугун, это наша гордость! По нашим рельсам ездят поезда, нашими колесами комплектуются железнодорожные вагоны, по нашим трубам транспортируются газ и нефть во все уголки мира. Но к сожалению, по истечению почти сорока лет, в нашем городе мало что изменилось, в смысле экологии: также отравляет воздух НТМК и Вагонка. Уралхимпласт, котельно-радиаторный, цементно-шиферный и другие заводы, и объекты, которые строили и достраивали после войны. Мы возводили их досрочно, с перевыполнением плана и гордились ими. И все это ради государственной мощи, престижа Урала и родимого Тагила. И опять забывали вводить в строй природоохранительные сооружения. Экология города была на последнем месте.

Иван Михайлович вздохнул, посмотрел на меня:

– Что-то еще хочешь услышать?

Продолжайте, Иван Михайлович, будет полезно узнать больше о своей малой Родине. Мне отец ничего не рассказывал, да я и не спрашивал, не дорос тогда еще, чтобы задавать такие вопросы.

Это верно, – улыбнулся Иван Михайлович, и продолжил свои воспоминания. Мама подлила горячего чаю, и тоже присела к нам, а брат спал крепким сном.

– В 1986 году шло строительство девятой коксовой батареи. Был предпусковой период. Шла работа по монтажу электрофильтров. Тут погиб и мой друг – монтажник, упав с десятиметровой высоты. Нам поставляли оборудование для внутренней начинки фильтров, но которое оказалось вдруг дефектное. Это оборудование для девятой и десятой коксовых батарей можно сказать, делала вся страна. Нам приходилось исправлять все неполадки и брак на ходу, а это была дополнительная работа.