Андрей Титов - 134-я

– Ты что, хочешь в алкаша превратиться? – спрашивала она сердито.

– Алкашами становятся те, у кого это наследственное, – возражал Миша, – а у меня таких в роду нет. Отец вообще не пьет, у него язва. И оба деда были непьющие…

Света не знала, что возразить. Муж и так был от природы словоохотлив, а работая с людьми, научился мгновенно выдвигать нужные аргументы. Она же сидела дома, погруженная в хозяйство, детские болячки и мелкие бытовые проблемы. У нее не было ни сил, ни времени даже почитать книжку или встретиться с подругами.

Неужели ей не хотелось вырваться из этой рутины? Хотелось, еще как! Возясь со стиркой и грязной посудой, она мечтала: «Вот пойдет Ромка в садик, тогда я вернусь в такси. Снова буду зарабатывать и, как советует Мишина бабка, откладывать, копить. Может, заведу счет в банке, чтобы нарастали проценты. А когда скопится хорошая сумма, открою свой бизнес».

Скорее всего, это будет собственная служба такси. Или агентство грузоперевозок. Дело выгодное – Света помнила, сколько прибыли сдавали таксисты в кассу в конце рабочего дня. Сначала нанять людей с личными автомобилями, постепенно можно покупать машины и пополнять свой автопарк…

Иногда она делилась мечтами с мужем. Тот слушал и поощрительно гладил ее по плечу:

– Молодец, Светик, правильно мыслишь! У тебя прямо есть предпринимательская жилка!

Но себя в Светином бизнесе он не видел. Даже не предлагал своей помощи. Видимо, считал, что его место – стройка, и ничего менять не хотел. Это охлаждало энтузиазм Светы. Ей-то хотелось делать всё вместе с мужем…

Она действительно вышла на работу в такси, как только Ромка пошел в детский сад. Работала, копила, но не особенно успешно. Дети росли, росли и траты: требовалось больше одежды и обуви, а кроме того развивающие игрушки, карандаши, краски, конструкторы… Светлана не хотела, чтобы ее сыновья хоть в чем-то были хуже других детей. Она покупала им всё самое лучшее. Поэтому сбережения накапливались медленно.

Вдобавок Миша стал приносить домой с каждым месяцем всё меньше денег. Он жаловался, что им урезали расценки, но Света подозревала, что часть зарплаты уходит на регулярные попойки с коллегами. Поднимать крик из-за этого не хотелось. Она вообще не любила скандалы, предпочитая решать проблемы спокойно, без шума.

Так бы всё и продолжалось, если бы однажды на улице к Свете не подошел Мишин друг, инженер. Запинаясь и отводя глаза в сторону, он сказал:

– Светлана, ты бы последила за Мишкой…

– А что такое? – с тревогой спросила она.

Естественно, первое, что пришло ей в голову: у мужа появилась любовница. Но инженер помотал головой:

– Нет, не то, что ты думаешь. Просто… Мишка играть повадился в автоматах. Проигрывает и деньги у ребят занимает. У меня занимает, чтобы Сане отдать, у Кости – чтобы отдать мне. Свет, это штука опасная. Люди и квартиры проигрывают!

В тот же вечер Света устроила мужу допрос с пристрастием. Он сознался: да, играет. Просто чтобы отвлечься. Работа тяжелая, хочется чем-то встряхнуть нервы.

– Мне приключений не хватает, понимаешь? – опустив голову, объяснял он. – Хочется чего-то яркого, необычного. А тут каждый день одна и та же тягомотина.

– На приключения надо сначала заработать! – сердито отвечала Света. – Сам ведь говорил: люди из воздуха деньги делают! Вот на эти деньги они и путешествуют, на яхтах катаются, с парашютом прыгают.

Мишка вздыхал, соглашался, признавал себя полным дураком. Светлана поинтересовалась, сколько он должен коллегам. Достав блокнот, Миша проверил записи. Оказалось, около сорока тысяч. Света ахнула, закрыв лицо руками. Плечи ее дрогнули, и она впервые за восемь лет семейной жизни разрыдалась при муже.

Это была настоящая женская истерика – с воплями, стонами, диким смехом. Усталость и возмущение, копившиеся все эти годы, вырвались наружу. Миша смертельно перепугался, забегал вокруг Светы с водой и валерьянкой.

– Ты всю мою жизнь угробил! Всю кровь выпил из меня! Эгоист, сволочь ленивая! – голосила Света.

Прибежали сыновья и, увидев мать в слезах, тоже хором заревели. Мише с трудом удалось успокоить всех троих. Он клятвенно пообещал Свете, что завтра же займет у родителей, отдаст долги и навсегда завяжет с автоматами.

– Нет уж, – всхлипывая, сказала Светлана. – Еще и у родителей занимать? Возьми мои сбережения. Но если я еще раз узнаю, что ты играешь, заберу пацанов и уйду от тебя. Навсегда уйду, понял?!

Так Светина мечта о собственном бизнесе отодвинулась на неопределенный срок. Что же касается Миши, то нельзя сказать, сдержал бы он свое обещание. Вышел правительственный указ о запрете игровых автоматов, и увлечение Михаила закончилось само собой.

Еще пару месяцев Света поработала в такси, а затем уговорила мужа взять кредит на покупку «газели». «Начну с этого, – решила она, – а там, может быть, удастся заработать на собственную фирму».

«Сколько же моих мечтаний ушло в никуда, – думала Света, паркуя „газель“ недалеко от своего подъезда. – Мечтала быть учительницей, потом хотела открыть свою фирму. И построить коттедж, и поездить по дальним странам, и выучить английский… Ничего, ничего! Как будто судьба нарочно лупит меня по рукам, как только я протяну их чуть дальше положенного…»

Детство Стасика прошло в слезах его бабушки. Сколько он себя помнил, бабушка всегда плакала. Горько завывала, когда его папа не являлся домой с работы. Самого Стасика это нисколько не расстраивало, наоборот. Ему было уже пять лет, и он отлично знал, в каком виде тот возвращается после трудового дня.

Отец шумно вламывался в дверь, горланя песни, которые бабушка называла похабными. Швырял куртку на пол и тотчас начинал поучать домочадцев: как надо готовить борщ, убирать квартиру, как полагается ждать мужа. Все молчали, потому что знали: скажешь хоть слово – и разразится дикий скандал с воплями, швырянием стульев и битьем посуды. Впрочем, и молчать было опасно. Устав разговаривать сам с собой, отец подходил к матери и хватал ее за плечо.

– Что молчишь? Выражаешь это… как его… презрение? Ах, как же, мы слишком важные персоны, чтобы разговаривать с пьяным! Да, я пьяный! Имею право! Я – трудящийся человек!

Мать жмурилась от страха, потому что он в любой момент мог ударить. Бабушка цеплялась за отца, причитая со слезами:

– Оставь ее, сынок! Приляг, отдохни! Успокойся!

– Не мешай, мать, – отталкивая ее, отвечал пьяный, – это моя жена! Я ее научу уважать мужа, который работает…

Нередко выяснение отношений заканчивалось дракой. Отец бил мать, толкал бабушку, которая пыталась его угомонить, крушил всё, что попадалось на пути.

Стасик боялся его до полусмерти. Во время скандалов он прятался под стол или диван, а потом научился забираться в платяной шкаф. Сидя в темноте, мальчик жмурился и затыкал уши пальцами, чтобы не слышать плача бабушки и криков матери. Так прошло его раннее детство – время, которое у людей обычно связано в памяти с любовью родителей, веселыми прогулками, игрушками и мороженым.