Лев Триб - Избранное

Ритуальное прощание

Я осознаю некоторую несообразность резкого перехода от описания всенародных праздников к описанию сцен ритуального прощания 6в Лилипутии. Но что делать, в вашем мире, так же как и – любом другом, рано или поздно все заканчивается переходом в иной мир, по другую строну земной жизни. Поверьте, в этом событии, неминуемом для каждого, будь то англичанин, русский, папуас, лилипут или даже еху, нет ничего страшного и, я с полным правом осмелюсь утверждать ничего того, что могло бы вызвать страдания и печаль у близких, провожающих усопшего в наш мир. Разумеется, это верно лишь в том случае, если близкие искренне симпатизировали усопшему при его жизни. Впрочем, по моим наблюдениям, лилипуты, по крайней мере, внешне, на людях, к ритуальному прощанию относились не то что бы в духе времени, но, я бы сказал, в духе понимания и видения этой процедуры с нашей стороны мира. Ритуал прощания происходит, по сложившейся традиции, следующим образом: усопшего относят на кладбищенское поле, иначе называемое «Полем отпущения грехов», которое находится неподалеку от загона, выделенного Гулливеру для проживания во время его пребывания в Лилипутии. На поле установлен специальный помост, рядом с огромным валуном, камнем всесожжения. Усопшего помещают на помост, в ногах его ставят один или два подноса (при захоронении особо важных деятелей государства ставят три подноса). Пока на камне всесожжения готовятся последние приготовления к кремации, проходит прощание с усопшим, которое открывает старейший по возрасту из пришедших на проводы. Выступающий, как и все последующие провожающие, подробно перечисляет все обиды, которые усопший нанес ему и другим людям, все мерзости и гнусные дела, в которых он был замечен при жизни, затем выступающий достает из-за пазухи несколько небольших камней, по числу наиболее страшных обид и злодеяний, упомянутых им в прощальной речи, и выкладывает их на поднос. Таким образом, после окончания процедуры прощания на одном или нескольких подносах, в зависимости от греховности усопшего, образовываются кучки камней, которые затем вываливаются в ямки с прахом покойного, выкопанные здесь же, на поле. Поле усеяно большими и малыми кучками камней, по которым вполне достоверно можно определить не только добродетельность, но и к какому классу или рангу относился усопший. Обычай вываливать на могилки груды камней по числу преступлений и гнусностей, совершенных покойным, исходил из веры лилипутов в то, что перечисление грехов усопшего очищает его душу, то есть происходит своеобразный обряд покаяния за грехи усопшего его родственниками или теми, кому при жизни усопший сделал подлости. До недавнего времени на обочине Поля отпущения грехов находилась похоронная контора, которая помимо услуг кремации, по заявке родственников усопших, выделяла так называемых охаильщиков, зачитывавших охаяльные листки, если родственники по причине застарелой вражды или ненависти к усопшему либо по каким-то другим причинам отказывались или не могли сами перечислять вслух прегрешения почившего.

Влияние Гулливера на дальнейшее развитие Лилипутии

Заканчивая первую часть отчета, я просто обязан посвятить отдельную главу личности Гулливера, имевшей поистине громадное значение практически для всех сфер жизнедеятельности лилипутов.

Я уже говорил о роли Гулливера в становлении и развитии фаллицизма в странах СНЛ как основной религии. Следует упомянуть также о значительном просветительском воздействии Гулливера на установление парламентаризма и его роли как идейного вдохновителя бескровной лилипутской революции, получившей название Гидрореволюции, а в ряде источников-Мочеполовой революции.

В настоящее время мало кто знает, что инициатором революции и создания самого большого озера в СНЛ, названного в его честь, стал, сам того не зная, капитан Лемюэль Гулливер. Сам капитан, то ли по забывчивости, то ли по своей скромности, никогда не упоминал об этом, но благодарные лилипуты увековечили его имя не только в названии озера, но и в самой известной и любимой марке пива – «Гулливеровское». Неизвестно, как пивовары Санкт-Петербурга узнали рецепт изготовления «Гулливеровского», но их разливное пиво с неповторимой кислинкой удивительно напоминает «Гулливеровское» производства Лилипутского пивного завода.

Любопытному читателю напомню, что Гулливеру для проживания была выделена специальная площадка, в нескольких милях от дворца императора, неподалеку от кладбищенского поля, которое впоследствии, как уже читателю известно, носило название Поле отпущения грехов. Там же, на площадке, было сооружено отхожее место, где капитан справлял большую нужду. Малую нужду капитан справлял прямо в поле, причем столь часто, что струи мочи размыли почву, образовалось русло, а затем и громадное, по меркам лилипутов, озеро, по составу и свойствам жидкости мало чем отличающееся от известного Мертвого моря в Иордании. В жаркое время года жидкость испарялась, в результате образовались соляные копи, ставшие источником добычи пищевой соли. Впоследствии для поддержания уровня жидкости в озере парламент обязал всех граждан Лилипутии сливать мочу в озеро Гулливера, для чего были реконструированы все канализационные системы страны. В дореформенное время расцвета денежной липовой системы предприимчивые лилипуты на основе профильтрованной и очищенной жидкости из озера Гулливера организовали производство пива с уникальным неповторимым вкусом и запахом, которое получило одноименное название.

Для того чтобы рассказать о поистине бесценном вкладе капитана Гулливера в создание промышленно-производственного комплекса СНЛ, необходимо сделать некоторые пояснения, для чего придется обратиться к рукописи отчета самого капитана.

Я помню, что на мой вопрос, как оценивает капитан издание своей рукописи Ричардом Симпсоном на предмет точности воспроизведения и редакторской правки, Гулливер, несколько замешкавшись с ответом, сказал, что в целом издание ему понравилось, но все же были допущены, как он считает, намеренно – искажения некоторых событий, и среди них явно ошибочная версия причины возникновения пожара в императорском дворце. Отказавшись от подробностей, Гулливер нехотя пояснил, что, по всей видимости, он сам стал причиной возникновения возгорания, добавив, что ни в коей мере не держит обиды на издателя за намеренные искажения, понимая, что Симпсон руководствовался исключительно соображениями этики и родственными чувствами к нему.