Любовь Сушко - Последний герой. Князья и воины

Оставаясь и сам в чем-то ущербным, он не мог не защищать таких же ущербных и отодвинутых бесом в тень. Но почему сам он так спокойно, почти покорно случает этого типа или на самом деле перед Всеволодом какую-то вину испытывает. Но этого не может быть, – думал он сердито, и никак не мог примириться с тем, что кто-то рядом с ним все по-другому понимает.

Конечно, если бы не Александр, о князе Владимирском Всеволоде он бы совсем не вспомнил, и разговора такого не случилось бы. Но он с самого начала странно мешал своему внуку. Даже при одном упоминании про этого деда его возникало недоверие и к юноше. И должно пройти много времени, прежде чем отношение могло как-то измениться. А могло и не произойти этого совсем, – с грустью и горечью думал он, и странно пусто и одиноко становилось в его душе.

О Всеволоде прекрасный внук его почти ничего не знал. И было интересно, влияет это как-то на душу его или нет. Как вообще предки на потомков влиять могут, только ли цвет глаз и волос остается, или что-то незримое, не сразу заметное, но более важное и глубинное.

Бес точно знал, что князь Всеволод был трусом, и не печенеги и другие кочевники от него в ужасе бегали на самом деле, а он сам так походы свои строил, чтобы это была только видимость их бегства. Разные хитрые штучки для этого придумывал. И не власти большой он сторонился, а просто не хотел свои темные намерения показывать. А властвовать за спинами других, подставных фигур обожал он, и всю жизнь только этим и занимался. Все неудачи ловко спирал на тех, кто на троне княжеском красовался. Просто понял из их разговора бес, что властелин этот был не в меру хитер, и так все проворачивать умел, что и Демон или вовсе не понимал его, или принимал за чистую монету то, то что тот ему показать хотел, и не замечал того, что видеть не следовало.

А что уж говорить о людях его, им голову морочить такому мудрецу проще простого.

Но стоит ли метать бисер перед свиньями? Стоит ли вообще к таинственному и темному прошлому возвращаться? – спрашивал он у себя, и спокойно позволял себе слушать то, что говорил Демон, и не высказывал собственного мнения.

Но тот, видно, что-то заметил, потому что, несмотря на молчание, он на этом все-таки не успокоился.

– А что твои Игори и Романы с романтикой и высокими порывами их, – с вызовом заговорил он снова, – что они могли для этого мира сделать? Они только головы другим этой чепухой забили, даже тебя, ни во что не верящего, заморочили, обольстить смогли, но что из этого вышло? Они так и остались ни с чем, кроме красивых и пустых словечек, да бунта бесконечного.

– Не тебе бунт их осуждать, и не мне слушать об этом, – возмутился бес, хотя неясно было, к кому такое негодование может относиться, к тем князьям или к Демону, напомнившему ему о самых печальных страницах русской истории.

– А я рад, что в Александре твоем, не только Андрея и Мстислава, но и Всеволода много, разве стал бы он тем, кем стал без этого, разве что-то вышло бы?

И снова о сказанном особенное мнение у Беса было. Но ничего не стал он говорить. Пора было остановиться. Разговор такой можно было вести до бесконечности. И прав был Демон в одном. Как бы ему не хотелось выдать желаемое за действительное, но Всеволода из ближайших родственников его все равно не выкинуть.

А вспомнил бес о том, как сей князь в свое время старался заслужить его доверия и помощи от него добиться. Потом и избегал он его столько, сколько было возможно.

– Власть не терпит сантиментов, – размышлял бес, – И она изменяет тем, кто пытается задуматься о каких-то тонкостях и не хочет руки свои марать грязными делами.. Но разве по-человечески шагать по трупам, перешагивать через все, что лежит на пути, не особенно церемонясь.

Они уже собрались попрощаться, но в тот самый миг и появился перед ними Ангел. Он пролетал мимо, но увидев эту парочку, никак не мог не остановиться и спуститься к ним, так притягательны они оба для него оказались. Хотя ему не хотелось даже себе в этом признаваться. Он убеждал себя в том, что бдит и собирается узнать, что происходит в кругу его противников. И почти всегда он был уверен в том, что он может провести их, обойти на поворотах.

Бес посмеивался над ним в глубине души, но делал вид, что ничего подобного не чувствует. Хотя ангел ему не особенно был нужен, но выпускать его из поля зрения он не собирался.

– У вас речь, конечно, о молодом князе Александре идет, – заявил он со знанием дела. – Но он не ваш, и вашим никогда не станет. Он благочестив и с вами ничего общего не будет иметь.

– Что же ты так печешься о том? – усмехнулся бес, – али не знаешь, что это только обман для всех, кто на земле останется после его ухода. Или ты и на самом деле веришь, что он в рай попадет? Нет, ты проницательнее и умнее, чем прикидываешься, ты знаешь, что он со мной, а не с тобой вовсе, и от меня он отречется, если вообще отречется, – позднее, чем от тебя.

Трудно было что-то на это возражать ангелу, хотя все в сознании его против этого восставало.

Да, странная сделка между ними произошла. Они выпросили для него титул святого, но его о том не спросили. Сам князь сразу же в сторону беса и стал смотреть, даже когда ему стало ясно, что у него уже есть любимец, и это Даниил Галицкий. Имя ему ничего не говорило, но в душе его возбудило страшную обиду. И что в нем такого, кроме того, что он сын знаменитого Романа, но сам он много ли стоит?

Но никто не мог влиять на симпатии беса, и ангел ничего не мог изменить в такой расстановке сил. Бес был невероятно упрям. И он не отдаст не только Даниила, но и Александра вечному своему противнику. И зная это, ангел все-таки не прекращал борьбу за его душу.

Но через мгновение стало понятно, что разговор пойдет совсем о другом, о том, что для русичей перестала быть чужой христианская вера.

– Да что христианство, – заговорил вдруг бес, – оно и появилось то здесь только через десять столетий, никогда князья наши не относились к нему серьезно. Твоя вера для них всегда чужой была, никогда не простят они вам того, что сильных и прекрасных языческих богов одним немощным заменили. Это бог нищих и воров.

– Но это не правда, еще Олег в сторону этого Бога смотрел.

Бес от души смеялся над его наивностью.

– Никуда он не смотрел. Это все бред, и ты не хуже меня это знаешь. А уж для него она была чужее, чем для остальных, – спокойно возражал он. Разве нужен ему был бог побежденных им византийцев?

В глазах беса в тот миг появилась злая насмешка, и он вовсе не собирался принимать на веру слова ангела.

Но ангел не сдавался:

– Но нынче по всей земле русской храмы стоят, – твердо говорил он

– Стоят, – согласился с ним бес, – только не князья служат твоему богу, а он им, а когда он им не нужен станет, то они от него быстро отрекутся, и ведут свои бесконечные воины, ссоры, подлости.