Максим Дымов - Человек из Прибойа. Книга 1

На следующий день мы шли по большой зелёной равнине, солнце сильно пекло, а тёплый ветер подгонял в спину, так, что, казалось, собьёт с ног.

– Смотрите, – указал я на группу людей, быстро идущих по пояс в траве. Они шли к нам.

– Это Чайки! – Заметил Ратибор, остановив лошадь. – Гор, готовься биться, руби их, не жалей!

Я выхватил топор, встал в боевую стойку, смотря на бегущих на нас и кричащих во всё горло людей. Худые, как скелет, чёрные от загара, в набедренных повязках и обрывках одежды, вооружённые палками и деревянными штыками, – Чайки. Их так называли за шум, за то, что они держались кучей и постоянно дрались за добычу. Это небольшое племя изгоев, молодые парни, не прошедшие испытание или просто сбежавшие из своих деревень, изгнанные. Они жили воровством и грабежами путников на дороге от деревни к деревне, иногда угоняли скот и даже воровали из поселений девушек. У них нет конкретного места для стоянки, они всегда перемещались.

«Вот он, мой первый смертельный бой с человеком». Так я думал, но бросаться в драку я не спешил. Должен признать, страх был. Я не знал, как дерётся человек в смертном бою. Их было восемь, и я не был уверен – справлюсь ли?

Они бежали на нас, воинственно подняв вверх палки, в их криках можно было разобрать требования оставить телегу и бежать. Я взглянул на товарищей, в их руках не было оружия, они его не собирались вынимать.

Когда плотная толпа врагов достаточно приблизилась, Ратибор и Урумар неожиданно похватали камни из-под ног и метнули их во врагов, ошеломив их на мгновение. Этого хватило воинам, чтобы выхватить оружие и броситься в бой. Я замялся, и опомнился, когда клетка тронулась с места. Мелкий худой парнишка, явно младше меня, уводил лошадь, его не было с нападавшими, он прятался в траве с другой стороны дороги.

Я занёс топор и бросился на него, тот ловко увернулся и с криком стал бегать вокруг телеги, я за ним. Он резко остановился и метнул камень. Я присел, и камень пролетел над головой, но мальчишка тут же ударил меня в грудь, свалив на спину, и помчался к лошади. Из груди моей торчала острая рыбья кость, она застряла в броне и не нанесла мне вреда. Я вскочил и, догнав мальчишку, ударил обухом топора в плечо, тот в испуге убежал, лишь макушка торчала из травы. Точно не знаю, что заставило меня поступить так, руки сами не хотели бить. Не стану врать, не убил я его не потому, что он ещё ребёнок, он Чайка, а потому, что боялся убить человека, что-то помешало расколоть его череп.

Я бросился помогать товарищам. На пыльной дороге уже лежал внутренностями наружу один из врагов, сразу стало ясно – пал от клинка Урумара.

Бой продлился совсем недолго; получив увечья и поняв, что не победить, противник бросился врассыпную, двое не бежали, а ковыляли, с большим усилием держась на ногах, им никто не помогал. Коготь потянулся за копьём за спину, но передумал, не стал убивать бежавших. Я же в бою успел получить несколько крепких ударов, до следующего полудня ходил с опухшим лицом, но мой топор теперь был окроплён кровью и мог называться боевым. Хоть ярость боя мне была знакома, но бой с человеком – это другое. Те же жар и лёгкое дрожание во всём теле, но чувство другое.

– Одного? – спросил я, пытаясь восстановить дыхание.

– Да, – ответил Урумар. – Это я его.

– А вон тех двоих, я. До вечера не дотянут, скорее всего. Надо вождю сказать, что Чайки вернулись. Ты, Гор, никого не убил, плохо, но твой топор всё же испил крови, хорошо.

– Остался бы раненый, дали бы тебе убить его, не нужно заставлять человека мучиться. Но они уходят. Убьёшь в следующий раз.

Мы стояли и смотрели на отступавших. Тем двоим всё же помогли, взяв их под руки. Неожиданно один из тех, кто шли нормально, упал в траву, товарищи остановились, постояли недолго и продолжили путь. Упавший так и не встал.

Дальнейший путь наш был спокоен. После полудня третьего дня мы пришли в Прибойа. Первым делом мы остановились на скотном дворе. Уставшую клячу оставили у корыта жадно пить мутную воду. Свиней выпустили в загон. Скотовод был рад пополнению и послал младшего сынишку лет четырёх-пяти в деревню сообщить эту новость вождю. Я с воинами, взяв свои рюкзаки, тоже отправился в поселение. Медлить я не стал и первым делом зашёл к вождю и сообщил о желании исследовать Тёмные земли, вождь рассмеялся. Ратибор и Урумар поддержали меня. Услышав слова поддержки, Маисей нахмурился.

– Считаешь себя смелым, считаешь себя храбрым? – Он шёл ко мне, с каждым шагом ударяя посохом о землю. – Не прошёл месяц, как ты стал воином, и ты хочешь идти в тёмные земли? Таракан!

Он наклонился к моему лицу, громко дыша. Вокруг стали собираться люди, в основном это дети и женщины, те, кто были в деревне в тот момент.

– Я хочу открывать, хочу поставить на доске новые места.

Доска – глиняная плита, что-то вроде карты наших земель. Конечно, картографией как таковой никто в диких землях не владел, на доске были отмечены деревни и знаковые места. По ней можно было узнать очень приблизительное расположение мест относительно друг друга, но расстояние и конкретных маршрутов на ней указано не было.

– Дерзкий ты, да? Посмотрим, что об этом скажут духи предков.

Он криком позвал шамана Мелло. Тот, шелестя своим одеянием, вышел из своей лачуги, щурясь от света.

– Зови «ворон», пусть отвезут дерзкого воина на Остров мёртвых и оставят его там до утра.

Шаман ворча заковылял вниз к берегу. Спустившись немного, он стал трубить в траурную раковину. Её гулкий звук обычно оповещал о чьей-то смерти или смертельном ранении. Так шаман призывал своих помощников.

– Я соберу совет, и мы обсудим поход, но без тебя. Ты плывёшь на остров. Проверим, так ли ты смел, или ты просто брешущий пёс.

Подобные выражения считались крайне оскорбительными. Мой читатель, ты наверняка задаёшься вопросом, почему вождь так серьёзно воспринял слова юнца? Ведь в этом возрасте подросток максималист. Я скажу почему. В наших краях слово было сильным инструментом и владение им требовало ответственности, проще говоря, в диких землях, а в Прибойа особенно, было принято отвечать за свои слова. К тому же у меня был дед, всем известный Свобода, меня поддержали воины, а ещё Маисей никогда не забудет тот случай с Тио.

Я стоял по пояс в воде, на лёгких волнах качались водоросли, принесённые недавним штормом. Навстречу мне плыла длинная лодка, шлёпанье вёсел по воде слышалось всё чётче. В лодке стояли двое гребцов с двух концов. Одеты они были в длинные чёрные одежды. Кисти рук, ноги и лица – всё, что видно из под одежд, было вымазано голубой глиной. Это были «вороны».

Лодка остановилась рядом со мной. Шаман, стоявший на берегу, передал им указ вождя – отвезти меня на остров и бросить там. Те молча кивнули и протянули мне руки. Я взобрался в лодку, едва не перевернув её.