Максим Дымов - Человек из Прибойа. Книга 1

Маленький холмик на морском горизонте, что с берега не было видно при более сильных волнах, медленно превращался в покрытый лесом остров. Спокойная морская гладь, небо без облаков, ласковое не жгучее солнце, лёгкий солёный ветерок, – всё создавало какой-то загробный покой. Это меня тогда и пугало, мне казалось, что смерть заманивает меня в загробный мир. А остров всё приближался…

«Вороны» – помощники шамана. Они занимаются мёртвыми: приносят умерших или погибших в бою в лачугу шамана; помогают ему подготовить тело; отвозят тело на Остров мёртвых; на острове тела закапывают, сжигают, вешают высоко на деревьях, бальзамируют и устанавливают в святилище – в зависимости от статуса и пожеланий усопшего. В обязанности «ворон» входит всё, что связано с мёртвыми, в том числе и уход за Островом мёртвых. Лодка, в которой меня везли, называлась «морра» и предназначалась в основном для перевозки тел. Всего «ворон» было двое, и они были мужем и женой. Ребёнком я их боялся.

Они перестали грести, до берега оставалось совсем немного. Они попросили меня отдать им топор на время, на остров с оружием нельзя. Ещё мне велели закончить за них уборку острова до сумерек, собрать сухие палки и расчистить дорожку к святилищу, зажечь в нём свечу после заката. Ещё велели не справлять нужду на острове, нельзя.

Я доплыл до берега острова, ступил на тёплый чистый песок. Вороны даже песок на пляже чистили, сгребая листья и мусор, принесённый морем во время прилива. Мы верили, что после смерти душа ещё некоторое время находится рядом с телом и чувствует себя, как живой человек, поэтому мы хотели, чтобы души умерших гуляли по чистому райскому острову в ожидании суда богов.

Солнце уже клонилось к горизонту, я поспешил собрать сухие ветки, ведь это мои дрова на ночь. На этом острове я бывал пару раз во время погребальных церемоний, оба раза выпали на зиму. Тогда это место казалось мрачным – чёрные стволы деревьев без листьев, мокрый грубый снег, тёмные морские воды выбрасываются на мокрый серый песок, и небо затянуто тучами. Оба раза добраться до острова было не просто из-за больших волн, однажды на обратном пути одна из трёх лодок и вовсе перевернулась. Благодаря воле богов никто не утонул и не погиб от болезни тогда.

Теперь это чистый, светлый островок. Зелёные травы, ягодники, нижние ветви деревьев аккуратно обрезаны. Чисто и светло, вот только… мёртвые.

Как только я вошёл в рощу, я увидел висящий на ветке мешок, ткань была старой, через дыры в мешке были видны жёлтые кости. На соседнем дереве был сооружён домик, в нём тоже находились тела. Чуть дальше – пятно выжженной земли, останков и угля не было, но было ясно, что тут жгли погребальный костёр. Остров был совсем не большой, так что мёртвые были на каждом шагу. Старые кости грудами лежали то тут, то там, каждую груду венчал покрытый тонким мхом череп. Так делали когда не хватало места для нового захоронения – старые кости выкапывали и на их место клали свежее тело.

Я закончил уборку, вынес все собранные ветки на пляж и принялся разводить костёр. На пляже из камней был сложен круг, в котором «вороны» разводили огонь в случае необходимости, рядом лежали куски кремния. Я принялся вызывать огонь. Сквозь стук кремния и шум волн я услышал звуки вёсел. Это был отец, он плыл на рыбацкой лодке. Он сошёл на берег, оставив лодку на мели. За спиной его были сумка и свёрнутая циновка. Он сел рядом.

– Вся деревня уже говорит? – Я продолжил высекать искру на ворох сухой травы.

– Все люди собрались у Большого дома, спорят – отпускать вас или нет.

Очередная искра, упавшая между сухих стеблей травы и тонких полосок бересты, породила струйку дыма, ровно убегавшую к небу, не тревожимую ветром, его не было. Я осторожно подложил тонких ломких веточек, тонкие пальцы едва родившегося огня жадно сжались в кулак, и вот огонь стал набирать силу.

– А ты почему не там? – спросил я, подкладывая в огонь хворост.

– А что мне там говорить, что нужно вас отпустить? Я не думаю так. Говорить речь за то, что я хочу, значит говорить против тебя, а говорить то, что я не хочу, не буду.

– Почему ты не хочешь, чтобы мы шли?

– Ты мой старший сын. Я хочу увидеть твоих детей, слышать о твоих делах. Я не говорил, но я горд за тебя, горд, что мой сын – воин. Но тёмные земли – это большая высота для молодого и неопытного воина, да и для любого другого. Вы не вернётесь. С Небесного ножа видно, что за ущельем на многие дни пути нет поселений, и что дальше – стена гор, на её переход уйдут многие, многие дни, может, месяцы.

(Небесный клинок – самая высокая вершина в наших землях, находится у северной границы. Взбиравшиеся на неё даже в самую прозрачную погоду ночью не видели ни одного огонька, как бы ни высматривали).

– Значит, там никто не живёт, и нам не придётся драться с людьми.

– Да, но кто знает что там за звери? Даже если вы не погибнете, то вернётесь обратно не раньше года. Свобода упёрт будто бык, он долго не пойдёт обратно, будет искать. Урумар и Ратибор сильные воины, они могут жить в лесах и горах, они тоже не пойдут назад, пока не найдут что-то… большое.

– Воины должны открывать новые земли, а чем мы заняты? Спим, едим, ходим от деревни к деревне.

– Да, так и есть. Это судьба воина, и я должен её уважать. Знай, всё больше людей говорят, что в каждом владении стало слишком много воинов, а им нечем заняться, они только пьют брагу, и ничего не делают. Я не буду отговаривать. Боги, они дают нам судьбу. Всё, что мы делаем, всё это судьба, так решено. Судьбу дают боги и если ты решил идти в этот путь, я не могу спорить с богами.

– Мне кажется, в этот раз боги правда подвели меня к этому решению. Железный жук на Светлом холме говорил о большом походе, он знал.

– А ты не верил? Боги, – он поднял глаза к небу, – великие боги… ты ещё узнаешь об их силе и всё поймёшь, у тебя будет вера, крепкая, как моя.

Поднялся лёгкий ветерок. Я подложил дров побольше, взглянул на закат. Солнце уже село.

– Солнце село, ты не плывёшь обратно?

– Я ждал, пока твой костёр хорошо разгорится, чтобы стало светло.

Он положил циновку рядом со мной, достал из сумки тряпичный мешочек.

– Поешь. Духи тебя не тронут, это же наши предки, – сказав это, он пошёл к лодке.

Люди боялись находиться в этом месте ночью. Кто бы как ни относился к мёртвым, но даже «вороны» не ночевали на этом острове.

Лодка отца отдалялась. Стало быстро холодать, и от тёплой морской воды стал подниматься туман. Я вспомнил, что должен зажечь свечу в святилище. Обернулся, тёмной стеной позади меня стоял лес. Идти туда совсем не хотелось, но тогда я верил, что, если свечу не зажечь, произойдёт нечто страшное, и эта вера заставляла меня выполнить поручение.