Алмаз Браев - Зереф. Порядок – война

Беда. Кризис.

Традиционные общины весьма косны. А встряхивает и перетряхивает все касты только общая беда. Кризис. Беда она как предел зерефной косности. Эту беду они создают сами конформизмом и негибкостью долгое время. Как же так? Именно мужество и дисциплина были слагаемыми успеха. Всё верно. Всему своё время, однако. Все зерефы мира видят начало, но не видят конца. Это передаётся из поколения в поколение – видеть только начало. Мужество реально переходит в смирение, а массовое терпение обращается неизбежной тиранией, культом. Община родовая должна тоже ломать своих «детей». Оттого, что все видят только начало, но не видят конца, многие зерефы путают мужество со смирением. Это не случайно. Хотя смирение есть продолжение мужества, смирение и покорность существует в социальных низах. Так, смирные, прикормленные властью в новых условиях приучают к повиновению всех людей, весь народ. Проблема традиционного мира, что он не желает перестроиться, все отцы декларируют, что хотят жить как их предки. А как жили предки? Они жили тихо. Это было в истории. Это становится основным поведением и в современной сетке. Даже несмотря на влияние и присутствие рядом передовых культур, других народов. Передовое всё конечно же принимается и перенимается, но только как дополнение к «заветам». Как показывает практика, от своего опыта предков, значит, от своей же культуры отношений отказаться невозможно. Система использует смирных, использует кровнородственные связи, как и раньше, как в прошлые века по неведомым и незаметным социальным инстинктам. Так родовая система возрождается на государственном уровне, конечно, это уже не тирания и не деспотия, как было в средние века. Но если приглядеться… одеть в модную одежду можно и Чингисхана. Вот система нового старого мира и одевается. Настоящая «одежда» тут другая.

Цели традиционной элиты выглядят сверхмеркантильными.

Это и есть влияние торговой цивилизации на род. Хотя консерватизм зерефов тут же превращается в тормоз. Если бы в те далёкие времена кровь за кровь превратилась бы в смирение за смирение, это племя вырезали бы очень быстро. На современный лад смирение и покорность используется только государством. Но и это совсем не означает, что с этим согласны соседи. Смирные пропагандируют смирность в своих же интересах. С этой же целью они распространяют везде некий культ, очередной, как обычно тут случается.

В это самое время цивилизация, которая есть серия превращений родовых коллективов в общину без памяти, объявила уже войну культурой. Чем бы ответили зерефы? А чем путешественнику Колумбу ответили индейцы араваки? Только любопытством и глупостью. Роду-то или зерефам нечем ответить. Вот они и отвечают дисциплиной или внутренней администрацией. Они повышают дисциплину внутри себя, внутри социума. Автоматически. Чем больше будет цивилизация на них давить, тем больше будет автократии внутри зерефов. Чем больше демократии снаружи, тем больше тотальности внутри. Это симметричный ответ рода. Демократия может состояться тут только военной сутью. Это скрытая, но военная демократия. А если только военной сутью, значит, требуется состояние вечной «войны», точнее, замены настоящей войны на войну внутреннюю. Почему же так происходит? Потому что местная элита создала свою корпорацию для торговли. Этот военный отряд в виде переодетых в гражданскую одежду людей приготовился торговать всем народом. Но сам народ про это не знает. Про это знает только правительство автократа. Автократ знает, как надо торговать.

Истоки.

Расцвет родового общества приходится на рабовладение. Рабовладение как выражение человеконенавистничества, вернее человеческой жестокости. В это время человек был страшно груб, в той же степени, как и человек неолитический, но грубость есть выражение самой природы. Грубость даёт возможность выжить. Война как внеэкономическое принуждение составляет систему воспроизводства, следовательно, и процветания рода. Слабейшие народы платили всем дань. А некоторые даже исчезли с лица земли. Цивилизация приучала любить цветастых бабочек и пушистых кошечек и потому дорого платила всем грубиянам. Зереф в этих делах не чувствителен, не сентиментален, у него нет гуманистических полутонов, да и вообще полутонов. Если он хочет, он получает – грубо, точно, инстинктивно и «по-родственному». Он быстро находит себе подобного, неважно кого, его новым братом может быть мещанин другой национальности. Но лучше если он встретит своего земляка, вариант – друга детства, однокашника, товарища по прошлой работе. В результате, если же это «общество социализма», то правители будут сплошь из посредственных троечников – бесхребетников и исполнителей. Если это общество передового рынка, то мафия будет из собираться из интернациональных мещан. А нижайшие ступени родовых корпораций в системе род – государство займут реально этнические родственники, они же торговцы или бандиты.

Прежде чем человек грубый стал человеком феодальным, перед глазами его этноса пролились потоки чужой и своей крови. Они передали ему по этнической памяти культуру поведения. Эти перипетии кровавого общения и потоков крови и дали человека рабовладельческого, прежде чем рабовладение перестало иметь экономический смысл.

Право на свободу есть право на частную собственность.

Как известно, родовая община имеет коллективную собственность и индивиды её имеют только личные вещи – талисманы талисманов. Индивидуальную свободу отрицает сама жизнь. Это выстраивающийся в любою минуту военный строй или выступающие для откочёвки тележки. Родовой строй возникает на лимите материального воспроизводства. Вообще лимите. Это война всех в первую очередь с природой и злыми соседями, также страдающими от природы. Поэтому подобно капитализму, который вынужденно национализирует банки и сырьё на момент военных действий с другим империалистическим государством, родовая община «национализирует», вернее обобществляет все вещи обихода. И происходит это через дисциплину и иерархию. Чтобы противостоять мировому роду или роду мира. Таковы законы бытия.

Что такое талисман.

В одиночестве, после боя или охоты, он переносит переживания на неодушевлённый предмет. Зереф шепчет какие-то заклинания. Он трёт чурку о чурку, зуб о камень. Это успокаивает. Это даёт вдохновение на следующий день, для следующей охоты. Так появляется талисман, предтеча талисмании. Талисман – это религия одинокого человека. Язычество – религия язычника. Хотя все зерефы живут в коллективе. Никто не может ему посочувствовать. Все братья сочувствуют только больному, немощному. Коллектив родственников – это коллектив помощников только в момент опасности. В мирное время этот строй превращается в иерархию. Негатив и агрессия переходят на внутреннее потребление. Отсюда у зерефа в руках его талисман.