Любовь Сушко - Кошмар победы. Князья и воины

№№№№№№

Миновало несколько дней, а им все еще ничего не было известно. Рюрик перехватывал всех Святославовых гонцов и приказал допросить их. И он понимал, как легко свихнуться от ожидания. Лучше горькая правда, только не неопределенность. Но где же победитель, из-за которого недавно так радовался великий князь. Если он проиграл, почему об этом ничего неизвестно? Но никто не мог ответить на самые главные его вопросы.

Святослав несколько раз посылал своих людей к Рюрику, решив, что там все известно, и только его посланники где-то затерялись и не хотели возвращаться. И он узнал о том, что и соперник его не находит себе места. И его час торжества еще не пришел, судя по всему. Но было понятно, что так не могло продолжаться долго.

Если он победил, отчего не радуется, если ему нужна помощь, отчего он не шлет гонцов. И было такое впечатление, что к этому времени он провалился сквозь землю. И махнув рукой, великий князь отменял все приемы, не знал, что ему делать дальше, как стоит поступить. Ничего не мог он делать в такие минуты.

А потом все случилось стремительно, словно прорвалась бурная река, и хлынув во все стороны, затопила этот мир.

Поражение, сокрушительное поражение, – вот какое известие пришло в Киев из Владимира, князь Всеволод подтвердил свое право считаться великим князем.. Обо всем случившемся он узнал первым, да и не могло быть по-другому.

Игорь, и брат его Всеволод, и Владимир – все захвачены в плен. От воинства его мало что осталось. Кончак торжествовал – никогда еще победа не казалась ему такой легкой и такой сокрушительной. А потом он рассказывал, как обманно они отступили и увлекли русичей вглубь своих рядов, повернув на ходу, разбили их. И никого не щадили. Они мстили Рюрику за прошлое свое поражение. Самому Игорю – за недавнюю победу. Все наперебой говорили только об этом. Едва выслушав гонцов, Святослав поседел и обессилел в один миг, постарел на несколько лет и пошел прочь, никому не отдав никаких распоряжений. Слуги говорили, что он держался за стенки и едва дошел до своих покоев. Потом свои и чужие стали говорить о том, что он умер. Но в тот момент такой радости Рюрику доставить он не мог. Он был еще жив, но не хотел никого видеть и ничего слышать не желал. А Рюрик в порыве торжества и не интересовался его здоровьем, он просто знал, что дни его сочтены. Он был пока победителем, но так ли все повернется, как ему этого хотелось, знать этого он никак не мог. Он уже готов был поверить в то, что князь Игорь вернется и с него за все спросится, и вдруг такая радость небывалая. Но это были пока напрасные хлопоты. Он останется навсегда в плену, в который сам себя навсегда вогнал, и некого будет за это винить.

Он раздавлен и сражен, и никогда не сможет справиться с таким поражением. И пожалел немного о случившемся. Ведь нет у него больше соперника. Да и никто не захотел бы оказаться на его месте. А сколько гордости и спеси было в его душе, казалось, что весь мир лежит у его ног.

– С Игорем покончено, – торжественно произнес он вечером, когда они впервые собрались в недостроенном еще зале его крепости. – Он не станет больше мешать нам. Жаль Всеволода, но я постараюсь с Кончаком о нем договориться. Он будет хорошим слугой, когда узнает, что старшего брата его больше нет. И вспомнит, что я звал его к себе еще до всего. Я все для него сделаю, – в запале пообещал он. И то, что победа была за ним, вдохновляла его невероятно. И они не собирался больше скрывать своей радости.

Святослав появился в гридне неожиданно, когда бояре уже не ждали его. Он поднял кубок вина:

– Нечего оплакивать Игоря, он еще жив и передайте Рюрику (он точно знал, что они все передадут) – Игорь еще жив, и не стоит его хоронить раньше времени.

Но как не храбрился Святослав, он не мог не понимать весь ужас происходящего. Святослав чувствовал себя все хуже. Игорь в плену и пока он жив, пока жив сам великий князь, нужно что-то предпринять как можно скорее. И он должен отправиться туда вместе со своим воинством. Если бы у него была хоть какая-то реальная власть. Если бы он мог сделать хоть что-то. Конечно, прежде всего, надо призвать Ярослава, надо обратиться к Глебу.

Он это сделает завтра на рассвете, они должны освободить его, – уговаривал себя он, но в глубине души понимал, что ничего такого на самом деле не будет. Если он не может оставить Киева и то немногое, что ему еще осталось тут, то Ярослав тем паче не оставит своего Галича вместе с его строптивыми боярами. Они будут сидеть в уделах своих, ни один, ни сдвинется с места.

Им хорошо известно о последних подвигах Рюрика, о Романе и Всеволоде они лучше, чем он осведомлены. Святослав готов был умереть от бессилия, но и это казалось в те минуты для него непозволительной роскошью.

Рюрик немного устыдился собственной радости, потому что это мог заменить бес или еще кто-то из его противников и непременно ему за это отплатит. Он не должен был показывать этого. Радость всегда ходит рядом с горем. Но он был так молод, так долго оставался в небытии, и так волновался, что никак не мог сдержаться. Все было не так просто, как ему хотелось. Он это хорошо понимал.

Глеб приехал в Киев неожиданно. Чего-чего, а такого не мог от него Святослав ждать.

– Что же делать станем? – спросил он, – Ольга извела меня, – когда я останавливал ее мужа, они оба и слышать не хотели об этом. А теперь я должен туда отправиться.

– Я не знаю, что нам предпринять.

– Ты же знаешь, как я люблю свою дочь, но Ярослав только смеется, кажется, он доволен не меньше твоего Рюрика.

Почти с яростью взглянул на него Святослав, и Глеб понял, что из-за Рюрика он еще мог шутить, а великий князь больше не понимал никаких шуток.

– Я готов был рвануться туда, но Кончак только и ждет нас. Игорь еще молод и горяч. Он с ним договаривался о союзе, о женитьбе князя Владимира. А я стар и не хочу последние дни проводить в плену. Мне не вынести такого позора, – рассеянно говорил Святослав, тем паче, что он меня ни о чем просить не собирался, слишком гордый.

Они долго молчали. Глеб понятия не имел, зачем ему тут появляться, скорее всего, для очистки совести, для того, чтобы сказать своим, что он пытался что-то сделать, но двинулся ли бы он, если бы кто-то из князей поднялся.

Вряд ли это случилось бы. И потому Ольга, когда его провожала, кажется, ничего от него не ждала больше. Только усмехнулась. Но разве могла она таких жертв от них требовать, разве смела она? Ведь он с самого начала хотел этого брака. Обдумав все хорошенько, он знал, что его дочь станет самым несчастным созданием, попрекать его станет. Он не был злым человеком, и принуждать ее не хотел. Когда в их уделе появился этот высокий красавец, когда рыдала она несколько дней и в монастырь собралась, прогнав всех своих женихов, он понял, что в чертовой это обители будет склеп и внуков ему не узреть больше никогда. А так, если даже с ним что-то случится, они ему внуков оставят. Расчет во всем оказался правильным. Да и не надо много ума век прожившему князю, чтобы узнать, чем могут прославиться дети тех, кто только и знал, что воевать и в изгнании оставаться. За всю свою долгую жизнь он так и не смог успокоиться.