Любовь Сушко - Золотой век князя Ярослава. Князья и воины

Мефи понимал, что они близки к истине, когда думают, что невероятные чудовища где-то рядом. Почти так это было и в те минуты. Нечистые, которым нечасто удается присутствовать на похоронах, просто потому, что в это время их там и не бывает чаще всего, решили наверстать упущенное, и явились на то место. И хотя они ничего не имели против этих людей, но старикашка, который так внезапно помер, он был их родным человеком.

Тихо и смирно они вести себя не могли. Потому не только лес там шумел, и птицы верещали, но раздавались и все устрашающие звуки. Когда люди взирали и оглядывались по сторонам, он понимал, что вести себя можно не самым тихим образом. Он хотел князя убить, – сказал кто-то из них достаточно громко, так, что стоявшие в полумраке люди стали оглядываться друг на друга. Они не понимали, кому это в голову могло прийти такая странная глупости, и придя однажды уже его не оставляла.

– Ерунда, – твердил кто-то.

– А что если это правда?

– Да что бы послать его мог.

– А кто Бориса и Глеба убил

– Но Ярослав не Святополк вовсе, он не стал бы этого делать.

– А кто его знает, на что он не решится ради власти своей.

Так они говорили и говорили, и через несколько минут почти никому неведомо было, с чего это началось, во что такой разговор может вылиться. Бесу вовсе не нравилось, что из-за тупости какого-то идиота, почти все раскрывается, треплется имя великого князя. И это похоже на правду. Он стал разгонять их, чтобы они всего не разболтали. Но даже того, что было сказано, достаточно, такой поднялся шум и вокруг, что надо было скорее разгонять им княжеских дружинников, которые перестали понимать, что там такое творится. Вряд ли незнакомый старик стоил таких ужасов, о которых они там пытались сказать.

Как неожиданно приходит смерть, как бессилен перед ней человек, а еще всем миром владеть собирается, – удивленно говорил воевода. И странно отозвались слова его в душах тех, кто его тогда слушал внимательно. И даже те, кто не верил ни в какую силу, ни в какого бога, предопределившего судьбу, они думали, что существует что-то такое, иначе бы все не было так нелепо. Вот и Старика ведь остановило что-то в этот момент, кто-то вспомнил, что он сам говорил, будто не он, а князь умереть должен, да смерть перепутала, не того забрала.

Мстислав все еще не появлялся, кто-то уже начал волноваться о том, что возможно с ним что-то случилось, хотя поверить в это было трудно. Слишком мильным, здоровым и храбрым он казался. Столько дел было у него впереди, не мог он так неожиданно вдруг помереть. Но князь стоял около своего шатра жив и невредим. Все тревоги казались глупыми, в тот же миг забывались. Хотя был он не слишком весел, что-то его тяготило. Ведь еще вчера у костра, когда шкатулку эту сжигал, он казался таким веселым и вдохновенным, что казалось, что весь мир у ног его лежит, и лежать будет всегда. Что же такое могло вдруг с ним произойти?

Как бы они не устали в этот день и вечер, но спать никому не хотелось, они не собирались даже уходить в свои палатки. Им хотелось оставаться тут, потому что те же самые чудовища должны снова пожаловать по их души, да и недолго было до рассвета.

Они заметили, как от них снова отделился князь и отправился на коне прекрасном и страшном одновременно, куда-то в степь, чтобы встретить зарю. И он хотел показать, что ничего в этом мире не боится, и хотелось ему побыть одному. Он мчался в чистом поле, обгоняя ветер, свистевший в ушах. И он был почти уверен в том, что, свистевший в ушах. Ему казалось, что конь его не бежит, а летит, да так это и было на самом деле, и у него за спиной выросли крылья.

Где-то он слышал о крылатых конях, а может быть снился ему такой конь. Но он летел по степи, вдыхая воздух ее, и никто больше ему не был нужен. Он мог обойтись без целого мира, но мог ли мир без него существовать?

Князь слышал ропот дружинников, он слышал о том, что смерть за ним гонится по пятам, но почему-то задержалась, забрала старика. Конечно, наступит его час рано или поздно. Но пока ему не нужно задумываться о том. Много дел у него на земле оставалось. А ведь легче всего уйти, как ушли Борис и Глеб, и стать мучеником, тогда бы его ничто больше не заботило и не волновало..

Он вовсе не хотел, чтобы его просто так жалели, нет, надо было что-то еще сделать в этом мире. Он хотел показать, что пришел в этот мир не для того, чтобы быть убитым злодеем, он готов был сам за себя постоять, не взять его так просто. И какие-то воспоминания возникли в его душе.

Старик, умерший у палатки – это вероятно знак, что, что однажды смерть вот так же подстережет и его самого, а может она и будет похожа на ту, такую вот.

Ведь знал же он, что ничего не бывает просто так, это высший разум, бог, который все ведает, руководит всем, что творится в этом мире. За все, что сотворено, приходится отвечать, хотя чаще всего человек не хочет, не желает о том знать. Но от его желаний больше ничего не зависит.

Мстислав и сам дивился тому, как много он, и люди его связывают со странно и неожиданной смертью, которая могла случится когда угодно и где угодна, но вот произошла тут.

Удивило его и другое, ему казалось, он был почти уверен, что вся его жизнь состоит из каких-то знаков и пророчеств. Может потому, что сам он пристальное внимание обращал на них. Это была целая цепь, одна сменялась другой, и все шло своим чередом. Со временем вольно или невольно в них приходилось верить. Словно кто-то незримый требовал: «Смотри и будь внимателен». Какая-то странная, а может и страшная тайна все время таилась в этом. Князь чувствовал, что однажды она ему откроется, только вот когда случится такое? Ну а пока надо было просто жить. Он должен встретиться с Ярославом, и не на пиру, а на поле брани. Придется сказать о том, что тот не прав, а если он не согласится, то идти в сражение. И еще одна насмешка судьбы состояла в том, что он смог бы договориться с ханом, смог победить косогов, и греки его любят не за красивые глаза, а за силу и удаль богатырскую. И только брат, его родной брат считает, что может поступать с ним, как ему вздумается. Брат мой – враг мой. Но разве так должно быть среди близких родичей? И в этом протесте была какая-то необузданная и дикая сила.

Так за размышлениями, взглянул Мстислав в небо и заметил, что оно уже стало не таким черным, как было прежде. Оно начало сереть, еще немного и наступит рассвет, которого он так ждал, хотя и не ведал почему.

Рассвет должен был отнять у него все тайные страхи, всех чудовищ, которые теснились рядом и не давали покоя. И рассвет наступил. Где-то у костров облегченно вздохнули воины, которые ночью не смыкали глаз. Они все обрадовались новому дню.