Дмитрий Лекух - Далёкие звёзды Севера

Там вот все и обсудим.

Проработаем, так сказать, маршрут.

Вот с этого-то оно все и началось…

…Вася не утерпел, примчался даже пораньше, чем договаривались.

– Я, – звонит на мобильный, – извини, старичок, уже тут. В ресторанчике гостиничном сижу. В глубине, у окошка. И водочку уже заказал.

Ну, думаю, – и слава Богу.

Молодец.

Вещи разбирать все равно не нужно – все равно в гостишку на одну ночь, конкретно на сегодняшнюю, пока вписались. Только зубную щетку из рюкзака сверху достать, да штаны походные на завтра где-нибудь на вешалке разместить.

А кроссовки и куртка и те, в которых прилетел, сгодятся.

Они у меня непромокаемые.

Вполне.

А так, если повезет и с Васей сейчас нормально договоримся, – завтра уже на катер в путь-дорогу.

Позвонил в номер мужикам, объяснил, где договорились встретиться, прокричал то же самое залезшему в душ и что-то там уже бодро фальшивящему под струи воды своему постоянному напарнику Сереге.

Убедился, что он расслышал, накинул легкую флисовую куртку, да и вышел из гостиничного домика.

На улицу.

Вдохнул прохладного, чуть леденящего привычное к московской каменной летней духоте лицо, свежего ямальского воздуха.

Хорошо…

…Осень на Ямале вообще прекрасна.

Особенно ранняя.

Комара уже почти что нет.

Воздух прозрачен.

Видно все – далеко.

Там, южнее, куда мы поедем, еще зелены листья деревьев, и только изредка, среди мрачноватой темно-зеленой сосновой хвои и многочисленной по берегам Оби шелестящей лиственной зелени, вспыхнет нечаянным золотом листвы белизна редких берез.

А вот позже, где-то через неделю-другую, – уже зажгутся красным осины, и тогда наступит вообще полное умиротворение и лепота.

Лишь бы только на нельму попасть.

На нормальную.

Не на эту мелочевку, как в дурацком прошлом году…

Впрочем, – это пока что завтра.

А сегодня надо идти в ресторан, обниматься с Василием Николаевичем, выпивать с ним рюмку-другую под хрусткие соленые грузди или рыжики: другую закусь под водочку он, конечно, признает, но эту предпочитает особенно.

И вот не могу сказать, что мне эта идея не по душе.

Не могу.

Так что закуриваем сигарету и – вперед.

Пока дойду до ресторанчика, как раз ее, родимую, и докурю.

Проверено.

И не раз.

Который уже год в эти благословенные места болтаемся три с лишним часа по воздуху, и то если повезет.

А не так, как в этом году, через этот клятый Надым…

…Ну да ладно.

Вот и лестница, ведущая в расположенный на холме ресторан.

Вид из него, кстати, какой-то прямо-таки нереальный.

Так что – окурок в урну.

А тело – наверх, в тепло…

…Василий Николаевич, он же Вася, он же известный не только в здешних местах и довольно модный художник с очень необычной техникой, он же седой и обманчиво-сутуловатый субтильный и интеллигентный дядька «слегка за пятьдесят», в тяжелых очках, залихватском бархатном берете и с щегольской черно-седой аккуратно стриженой «шкиперской» бороденкой, действительно сидел в глубине абсолютно пустынного и огромного, что твое футбольное поле, ресторанного зала.

И вдумчиво смаковал искренне им уважаемую ледяную русскую водочку.

А что еще, скажите, должен смаковать истинный, хоть и «модный» северный русский народный художник кроме русской народной водочки?!

Не эту же шотландскую дрянь.

Хотя, кстати, он ее тоже с большим удовольствием выпивал, но при других обстоятельствах времени, места и образа действия: он вообще был большого лукавства человеком, наш друг Василий.

И кстати, во всем.

Не исключая модной субтильности и вялых движений тонких холеных рук. Которыми он уверенно орудовал не только кисточкой в мастерской или рисуя «на пленэре». При известных обстоятельствах ружьишком опытный и фанатичный тундровой охотник-«гусятник» тоже совсем не брезговал.

И кстати, мог в этом качестве своей сутуловатой, чуть подпрыгивающей походкой пропилить по тундре в день километров эдак за пятьдесят, причем с ощутимым рюкзачком, да еще и любимой старенькой тульской «вертикалочкой» за этой самой спиной.

Жилистый так-то дядька.

А то, что в бархатном берете и в очках, – так это еще и ни о чем таком особенном не говорит.

Севера…

– Привет, – обнимаю его, поднявшегося мне навстречу.

– Привет, – хлопает меня по плечу.

Усаживаемся.

Вася немедленно разливает.

Мне очень хочется закурить, и очень жаль, что сейчас в ресторанах нельзя: в глазах немного щиплет.

Реально давно не виделись.

– Ну, – поднимает рюмку, насадив предварительно на вилку хрустящий соленый рыжик и окунув его в густую сметану, – за встречу, что ли?!

Я киваю.

Чокаемся.

Проглатываем.

Он тщательно разжевывает рыжик.

Я просто выдыхаю, немного поморщившись.

– Только, – хмыкаю, – давай сразу еще по одной да покурим пойдем. Ты же не бросил еще, надеюсь?

Он только хмыкает.

Кивает на коробочку с самокрутками из тонкой папиросной бумаги, издающую ни с чем не сравнимый запах светлого вирджинского табака.

Старый пижон.

– Так-то трубочку, как всегда, – усмехается. – Но в ресторацию самокрутки кручу. Задолбали они со своей борьбой с курением, если честно. У нас тут зимой, между прочим, под пятьдесят. На улицу не набегаешься. И очень, знаешь, смешно, когда взрослые толстые дядьки по сортирам, как школьники, свои цигарки смолят. В туалет потом не зайдешь после них, хоть топор вешай. Ну да ладно. Как сам-то? Пишешь чего? Или пока так, публицистикой потихоньку пробавляешься?

Я тоже хмыкаю.

Жму плечами.

Разливаю водку по стопкам.

– А сам-то как думаешь, – ухмыляюсь, – Вась? В нашем возрасте уже или пишешь, или нет. Работаю потихоньку. А про тебя так даже и не спрашиваю…

Он досадливо машет рукой.

Поднимает рюмку, смотрит ее на свет.

– Да ладно, – морщится. – Ты еще молодой. Раньше в твоем возрасте только-только в Союз писателей принимали. Это у нас, рисовальщиков, с этим была благодать, а у вас старпер на старпере. Но хорошо, что уже кое-что потихоньку соображаешь…

Выпиваем по второй, закусываем.

Идем курить.

Не спеша.

Через весь пустынный в это время пока еще гостиничный «ресторанный зал», старательно обставленный «богато».

По-северному.

Мимо огромных плазменных телевизионных панелей на стенах, небрежно перемешанных со звериными шкурами и остротой оленьих рогов. Мимо длинных низких столиков, заботливо укрытых белоснежными скатертями.

Через тяжелую вращающуюся дверь…

…На улице у урн неожиданно для себя еще раз коротко, но крепко обнимаемся.

Давно все-таки не виделись.

Ой, давно…

– Старый ты черт, – смеюсь.

Он тоже немного подхихикивает.