Дмитрий Лекух - Далёкие звёзды Севера

Снизу лестницы тем временем раздаются знакомые голоса: движется наше «пополнение» в лице Лени, Сереги и Гарика.

– И, кстати, да, – тычет меня кулачонком в плечо Василий Николаевич, – пока в мастерскую ко мне не заглянем, хрен я вас куда повезу. Есть чем похвастаться, есть. Хотя пару лучших работ уже, сволочи, раскупили…

Я кашляю, затягиваясь.

– Заметано…

– Ну, – Леня решительно подзывает официанта, заказывает еще графинчик «беленькой», соленых рыжиков и строганины на закусь. Серега дополняет заказ рюмочкой – именно рюмочкой, к черту эти фужеры – хорошего армянского коньяка и чашкой кофе «американо». – Какие планы, парни? И вообще, как решать-то будем?

Вася тем временем разливает остатки из первого графинчика уже по четырем рюмкам. Серега свою, пятую, решительно накрывает ладонью: куда бы он ни приехал на рыбалку и дайвинг, первая «порция» обязательно должна быть коньячной.

Традиция.

А традиции – надо чтить.

Ну, а остальные тем временем все-таки выпивают, закусывая остатками Васиных соленых грибов.

– Да, в принципе, с братом я уже договорился, – жмет плечами маститый салехардский художник. – Коля тоже не против дня на два Германа в его берлоге навестить, время свободное есть. Ну, а я с вами на все две недели, если, конечно, не прогоните…

Герман, наш будущий «хозяин», кстати, – тоже художник.

И очень, очень серьезный, хотя и несколько своеобразный.

Васин однокашник по «суриковке», на секундочку, хоть и живет в лесу, да пням, на полном серьезе, молится.

Хант.

Ну – как хант.

Метис, на три четверти хант, а на одну – ненец, из древнего, кстати, и вполне себе шаманского рода: бабушка его была знаменитой на всю тундру ненецкой шаманкой, по странному стечению обстоятельств советской власти, вышедшей замуж за парня из древнего рода хантыйских самых настоящих старейшин. «Заслуженным» он стал еще все при той же советской власти, и, думается мне, не только по принадлежности к симпатичному национальному меньшинству.

Таланта там Господь отмерял немало, надо это признать.

Как, собственно, и «своеобразия».

Но, если отбросить некие «полушаманские», полутворческие «странности», – то вполне нормальный, я бы даже сказал, – просто мировой мужик.

А по совместительству отец хозяина и директора небольшой рыбацкой базы.

На чудесном разливе Оби, в совершенно диком таежном глухоманье. Куда нас Вася в свое время и определил, по знакомству.

Поставили они эту базу, кстати, ровно на том месте, где когда-то было их родовое стойбище: фантастические по красоте и первобытной силе места, каждый год туда стараемся выбираться.

Если дела, разумеется, позволяют.

Нда…

– Я тебе дам «прогоните», – деланно возмущается Лёнчик, – ты от нас теперь даже если и захочешь, то не сбежишь. Когда выходим-то?

Вася жмет плечами.

– Да завтра прям с утра и пойдем. Чем раньше, тем лучше. Мало ли что, лучше засветло все пройти…

Все тихо смеются.

Было тут у нас как-то одно с Васей общее приключение.

С этой же компанией.

После как-нибудь расскажу…

…Тем временем молоденькая, слегка стесняющаяся официантка, приносит Сереге кофе и рюмочку с чем-то коричневым.

Серега старательно вдыхает аромат.

Потом еще раз, только более заинтересовано.

– Девушка, – смотрит укоризненно. – «Наири», безусловно, отличный коньяк. Даже лучше и, заметьте, дороже, чем заказанный мной «Ахтамар». Но тут понимаете, какая закавыка, просил-то я именно «Ахтамар»…

Официантка стремительно краснеет.

– Так кончился «Ахтамар». Хозяин велел вам что подороже налить. Получше. Чтобы не обижались. Он вас по прежним приездам помнит, говорит…

Милая такая провинциальная непосредственность.

И приветливость.

Ну-ну.

Серега неожиданно ухмыляется, хватает официанточку за руку и целует тыльную сторону, судя по всему, внезапно вспотевшей ладошки.

– Спасибо тебе, милая. О-о-опп!

Проводит одной своей ладонью над другой, потом обеими над ручкой смущенной северной девушки и у нее на ладони, невесть откуда, появляются три большие и красивые шоколадные конфеты.

Настоящие, кстати, французские трюфеля.

Девушка краснеет еще стремительнее.

И – вот только меня не спрашивайте как.

Сам не знаю.

Хотя Серега у нас, в общем-то, и не фокусник, конечно.

Хуже.

Финансист.

Причем, поговаривают, – очень даже и не плохой.

А у них еще и не такие фокусы удаются…

…Окончательно смущенная и красная, что твой южный вареный рак, официанточка удаляется от нас чуть ли не бегом.

Василий Николаевич смотрит на Серого укоризненно.

Но потом тоже не выдерживает, и начинает ржать, точно так же, как и вся, постепенно расслабляющаяся, гоп-компания.

Только Гарик серьезен.

Он у нас всегда серьезен.

Но, точнее, – почти всегда.

– Так все-таки, – спрашивает, дождавшись, когда остальные отсмеются, – сегодня-то планы какие?

Я жму плечами.

– Сейчас обедаем. Потом по магазинам, докупать кое-что по жрачке, кофе и алкоголь. Мне еще сигарет купить нужно, кстати. Ну, и по мелочам. Потом мы с Васей к нему в мастерскую, он новыми работами похвастаться хочет. Остальные, насколько я понимаю, тоже, скорее всего, присоединятся. Потом ужинаем. Выпиваем, кому сколько по силам, и спать. Завтра утром грузимся в катера и выезжаем. Всем быть собранными, с уложенным и не раскиданным шмотьем и причиндалами. Не ныть, не болеть, никого не жалеть принципиально. Сегодняшние покупки оставляем у Василь Николаича в багажнике, сразу оттуда в катер и перегрузимся. Как тебе такой план, Игорек?

Все снова хихикают.

И правда – какие уж тут «планы».

Алгоритм действий отработан, не первый год по рыбалкам «на севера» мотаемся, в конце-то концов.

Но Гарик все равно продолжает оставаться прямо-таки непробиваемо серьезным.

– Все равно, – вздыхает, – надо по алкашке определиться. Лучше прямо тут, на берегу. А то знаю я вас…

Я потихоньку начинаю заводиться.

Вот ну нельзя сказать, что Гарик у нас не пьет.

Пьет.

Иной раз вообще так, что даже у всех остальных, много чего повидавших, уши в трубочку заворачиваются.

Но вот находит на него временами это нездоровое ханжество…

– Игорь, – говорю укоризненно. – А что тут определяться-то?! Сколько водки не бери, все равно три раза бегать…

– Ну вот не знаю, – тянет задумчиво Гарик. – Я лично собираюсь не больше чем три рюмки в день. И все.

Тут уже ржут все.

И Игорек в том числе.

И я.

Это он, скотина, оказывается, так шутил.

Просто про «три рюмки» – это у нас в компании такой очень известный анекдот: однажды Гарик дал слово Сереге, что не будет на той, прошлой, рыбалке пить в день больше трех рюмок. И сначала «три рюмки» постепенно превратились в три граненых стакана (а чем не «рюмки»?), а потом и в три эмалированные солдатские кружки по пол-литра каждая: таким пьяным Гарика на рыбалке я не видел еще никогда.